В живом и заинтересованном обсуждении средств и методов «окончательного решения» Эйхман сыграл заметную роль. Участников совещания особенно интересовала участь людей с частичным содержанием еврейской крови, или Mischlinge [5]. Какое процентное содержание еврейской крови квалифицировало соответствующее лицо как предназначенное для уничтожения? Эксперты предлагали различные критерии и точные средства расчета… Эйхман, однако, назвав все расчеты глупостью, выступил сторонником жесткой линии: он заявил, что со всеми Mischlinge следует поступать как с чистокровными евреями. Слухи о том, что у самого Гейдриха одна из его бабушек была еврейкой, по-видимому, до Эйхмана еще не дошли. Но в любом случае рассмотрение вопроса было отложено. Участники совещания разошлись после аперитива и ужина в благостном настроении. Гейдрих, шеф гестапо Мюллер и Эйхман задержались для доверительной беседы у камелька, во время которой Гейдрих подтвердил, что за все организационные, технические и материальные аспекты проведения в жизнь «окончательного решения» будет отвечать Эйхман. Вскоре после совещания начались широкомасштабные акции по депортации и заключению евреев в концлагеря: они проводились под руководством Эйхмана по всей Европе, кроме одной-единственной страны, Польши, с численностью еврейского населения, равной суммарному количеству евреев во всех остальных европейских странах. Несмотря на все заверения Гейдриха Эйхману, генерал-губернатор Франк твердо вознамерился на свою территорию последнего с его подручными не пускать. Убийство Гейдриха в Праге в июне 1942 года закрепило победу Франка в его личной войне с СС и окончательно исключило Эйхмана из числа функционеров, занимающихся решением участи польских евреев.
Эйхман проглотил обиду насколько мог; он испытывал сожаление по поводу смерти Гейдриха («Никогда не знал более хладнокровного пса», — с восхищением говорил он), но все же, несомненно, чувствовал некоторое удовлетворение: теперь, после кончины босса, за работу по «окончательному решению» он отвечал непосредственно перед Гиммлером. Ныне Эйхман смахивал на главу гигантского панъевропейского туристического агентства, работавшего с бесплатными путевками в один конец. Из своей конторы в штаб-квартире гестапо на берлинской улице Курфюрстендамм он наблюдал за деятельностью членов своей команды во всех частях континента. Время от времени он срывался с места и совершал молниеносные инспекторские поездки в некоторые столицы, и, где бы он в это время ни появлялся, работа по сосредоточению евреев в лагерях и депортации шла быстрее.
Тем не менее, несмотря на все служебное рвение Эйхмана и его несомненную эффективность, общее число депортированных, начиная с совещания в Ванзее и кончая мартом 1944 года, не превысило трех четвертей миллиона — то есть поставленные совещанием цели оставались далекими. И хотя эта цифра внушает ужас, она составляет лишь часть общего итога, которым позже Эйхман хвастался перед знакомым: «Я смеясь прыгну в свою могилу — на моей совести смерть пяти миллионов евреев, и это приносит мне чрезвычайное удовлетворение». Жертвы Эйхмана исчисляются следующими цифрами:
Бельгия — 25 000. «Скудные результаты», — говорил Эйхман своему доверенному лицу после войны. Население Бельгии оказало заметное сопротивление репрессиям, что позволило многим евреям избежать нацистских сетей; кроме того, немецкие военные власти в этой стране отнеслись к регистрации евреев весьма небрежно.
Болгария — 12 000. Еще одно разочарование для Эйхмана. Ненадежная союзница, страна с сильными либеральными традициями, Болгария упорно сопротивлялась депортации евреев со своей территории.
Чехословакия — 120 000. Нацисты полностью, особенно после жестоких репрессий, последовавших за убийством Гейдриха в Праге, контролировали население этой страны.
Франция — 65 000. Из нацистских сетей ускользнуло почти 200 000 евреев. Их выживанию способствовали: отказ главы правительства в Виши маршала Анри Петена подписать указ о депортации; отказ властей в итальянской зоне оккупации от участия в «окончательном решении»; активная деятельность французского Сопротивления и растущее неприятие нацистских методов даже со стороны французских антисемитов.
Великий рейх: Германия — 180 000, Австрия — 60 000. У себя на родине Эйхман не встретил сколь-либо значительного сопротивления депортации остатков двух еврейских общин.
Греция — 60 000. Большинство евреев этой страны проживало в портовом городе Салоники, где компактная еврейская община существовала на протяжении почти 2500 лет. Таким образом, выявить и депортировать их не представило труда.
Нидерланды — 120 000. Германия контролировала Голландию почти тотально; были вывезены и уничтожены практически все голландские евреи.
Италия — 10 000. Главная союзница Германии, Италия во всем, что касалось политики в отношении евреев, сотрудничать с ней отказывалась. Страна не позволила депортировать евреев не только с итальянской территории, но также из оккупированных ей районов Франции, Югославии и Греции. Преследование евреев началось только после оккупации Германией Северной Италии, которая последовала за высадкой союзников на Апеннинском полуострове и падением Муссолини.
Польша. В немецкой зоне Польши два больших гетто, в Литцманштадте (немецкое название Лодзи во время Второй мировой войны) и в Белостоке, находились вне юрисдикции Ганса Франка, эйхмановского haine [6]. Но и здесь Эйхмана ожидало разочарование. Ему удалось депортировать из Белостока в Освенцим не более 10 000 евреев — депортациям препятствовали протесты местных властей, утверждавших, что евреи им нужны для военных работ. В Литцманштадте Эйхман столкнулся с еще более ожесточенным сопротивлением местных чиновников, извлекавших из рабского труда жителей гетто огромную выгоду. В конце концов, он договорился с ними о «постепенном сокращении» численности обитателей гетто.
Румыния — 75 000. Из большой еврейской общины на территории Румынии приблизительно половина, 400 000, пережила войну. Несмотря на прежние варварские действия, даже отличавшийся ярым антисемитизмом режим маршала Иона Антонеску, союзника Гитлера, отказался от участия в «окончательном решении». Тем не менее, десятки тысяч румынских евреев были депортированы за границу и расстреляны.
Скандинавия: Дания — 425; Норвегия — 700. Еврейские общины этих стран были относительно немногочисленны, и нееврейское население помогало соотечественникам бежать в нейтральную Швецию.
Югославия — 10 000. По «техническим причинам» большинство евреев Сербии и Хорватии (две самые большие зоны расчлененной Югославии) были расстреляны или отравлены газом на месте, а не депортированы. Тем не менее, тысячам евреев удалось бежать в зону, находившуюся под властью Тито, где они присоединились к партизанам, и еще тысячи нашли прибежище в Италии, стране-союзнице Гитлера.
Эйхман не только не выполнил установленных планов, он чувствовал, что не отвечает собственным представлениям о компетентности. Во время одной из пьяных вечеринок он говорил своему другу Гессу, что обязан убить любого еврея, какого только мог заполучить в свои руки. «За любое, даже малейшее сомнение когда-нибудь придется заплатить дорого».