Больше всего Бьянка боялась этого отказа. Ее сердце разрывалось, причиняя невыносимую боль; слезы готовы были хлынуть из глаз.
Верджил, успокаивая, обнял ее, и она спрятала лицо у него на груди.
– Почему ты оберегал меня? Если ты хотел на мне жениться, почему ты…
Бьянка чувствовала сильные, нежные объятия Верджила. Он поглаживал ее по спине, и она упивалась каждым мгновением, зная, что оно может стать последним воспоминанием об их любви.
– Я уже сказал тебе почему. Я никогда не хотел принуждать тебя к чему-либо, чего ты не захочешь сама.
Верджил помог Бьянке забраться в экипаж. Пенелопа, сидя напротив, вяло улыбнулась ему, а затем растерянно посмотрела на странную девушку, которая упрямо не желала, чтобы с ней поступили должным образом.
Данте, стоя на пороге особняка, не мог скрыть своего потрясения. Его брат соблазнил невинную девушку! Это буквально оглушило его. А уж то, что она потом не пожелала, чтобы соблазнитель – дворянин-землевладелец – спас ее честь… Подобное развитие событий Данте в лучшем случае считал безумством, а в худшем усматривал в этом нечто подозрительное.
Верджил, нагнувшись, притянул Бьянку к себе и приник к ее губам долгим поцелуем, словно демонстрируя сестре и брату, что грешник ничуть не сожалеет о своем поведении.
Он еще продлил поцелуй, и Бьянка воспрянула, вспомнив о собственной необузданной страсти.
Оторвавшись от ее губ, Верджил захлопнул дверцу экипажа, и повозка тронулась. Он, не отрываясь, смотрел вслед, пока экипаж не скрылся из виду. Этим поцелуем ему, возможно, придется жить еще очень долго – всю оставшуюся жизнь.
Данте вышел из дома и, присоединившись к Верджилу, тоже уставился на опустевшую подъездную дорогу.
– Во всем этом абсолютно отсутствует логика, Вердж!
Но логика, причем железная, была. Верджил стал помехой планам Бьянки; жизнь, которую он предлагал ей, не соответствовала ее ожиданиям, и с ее желанием хорошенько подумать, прежде чем дать ответ, невозможно было спорить. В отличие от большинства девушек Бьянка мечтала не о замужестве и семье – она соглашалась отказаться от них вовсе, если это послужит преградой ее занятиям искусством. Будь она после сделанного ей предложения счастлива до безумия, ее радость тут же испарилась бы, едва она осознала бы все последствия.
Какие преимущества давал ей брак с Верджилом? В его деньгах, которых не так уж и много, она не нуждалась, а его положение в обществе для нее и вовсе ничего не значило. Ни финансовая, ни какая-либо другая поддержка ей не требовалась, а участие виконта в деле заставляло ее усомниться в искренности его намерений.
Верджил мог сказать то же, что однажды сказал о себе Данте: «Я не могу дать девушке ничего, кроме удовольствия».
А этого было явно недостаточно.
Глава 17
В последнее время Верджил избегал Адриана Бершара, но дальше так продолжаться не могло – ему нужно было поделиться с кем-то занимавшими его мыслями.
Не всеми. То, о чем он хотел говорить, не касалось Бьянки. Если бы он решился доверить кому-то этот секрет, то никогда не выбрал бы в поверенные Бершара. Возможно, он обратился бы к Сент-Джону. Верджил почти не сомневался в том, что женитьбе Сент-Джона предшествовала любовная связь.
Он вспомнил, как, что-то заподозрив, осуждал друга за это и даже думал порвать с ним. Ему тогда казалось непростительным со стороны Сент-Джона соблазнить проживавшую в его доме молодую кузину, за которую он нес ответственность. Тот факт, что Диана, как теперь стало известно Верджилу, кузиной Сент-Джона не являлась, ничего не менял.
Однако в браке они были безмерно счастливы, и это меняло решительно все. То же самое можно было сказать о непростительном поведении с Бьянкой самого виконта Леклера, которого мучило навязчивое желание повторения случившегося.
Недели, проведенные в разлуке с Бьянкой после ее отъезда из Ланкашира, были для него сущей мукой. Верджил отправился в Леклер-Парк, чтобы отыскать там письма от Томаса и провести необходимое расследование, но его мысли были настолько заняты Бьянкой, что отвлекали его от дел, и Верджил был не в силах противиться этому наваждению.
Когда он вернулся в Лондон, его жизнь стала и вовсе невыносимой. Встречаясь с Бьянкой в доме Пенелопы, наблюдая за тем, как она принимает гостей, слушая, как Бьянка в гостиной упражняется с преподавателем вокала, он не оставлял надежду получить какое-либо подтверждение того, что она несчастна, но вместо этого перед ним представала восходящая звезда оперной сцены, которая просто упивалась независимостью.
Выйдя из комнаты и оставив остальных членов Общества дуэлянтов за портвейном и сигарами, Верджил последовал за Адрианом и нагнал его в конце гостиной. Сент-Джон пригласил всех на обед, который стал веселым и шумным мужским застольем. Гости были знакомы не первый год и полностью доверяли друг другу.
– Узнал что-нибудь важное? – поинтересовался Адриан.
– У меня есть доказательства, что Милтон имел связь, которая могла стать для него губительной. Среди бумаг Адама Кенвуда обнаружилась подборка писем к Милтону от его друга. Содержание этих писем могло навлечь на брата большие неприятности.
– А как письма попали к Кенвуду?
– Кенвуд первым обнаружил тело. Он пришел к Милтону на условленную встречу и в поисках хозяина заглянул в кабинет, где и увидел его. Полагаю, он сразу же начал искать что-нибудь, что указывало бы на причину самоубийства, и, наткнувшись на эти письма, взял их себе, чтобы спасти репутацию писавшего.
– Но тебе он их не отдал.
– Скорее всего, Кенвуд хотел избавить брата от моего осуждения. В любом случае, если эти письма существовали – а теперь мне это доподлинно известно, – кто-то мог заполучить одно из них и использовать его с целью шантажа.
– Неужели содержание одного письма может являться достаточно веским основанием для этого?
– Думаю, да.
Мужчины остановились и разом посмотрели на дом. В окне верхнего этажа, за занавеской, вырисовывался силуэт женщины. Это была Диана, супруга Сент-Джона, которая с ребенком на руках расхаживала взад и вперед по комнате. Верджил словно завороженный наблюдал за ней, завидуя семейному счастью Сент-Джона.
– Почему все же Кенвуд не уничтожил их? – наконец спросил Адриан, возвращая Верджила к действительности.
Виконт отвел взгляд от окна, и друзья неспешно двинулись дальше.
– В точности не знаю, но думаю, он тоже догадался о шантаже и о поводе для него и, возможно, начал собственное расследование. В его столе рядом с письмами я нашел список имен, в котором значились мой брат, Каслрей, а также те двое господ, которые в прошлом году продали значительную часть своего имущества.
– То были предполагаемые им объекты вымогательства, а может, и его жертвы. Ведь именно на эту мысль наводит твоя находка, не так ли?
– Не думаю, что их шантажировал Кенвуд, хотя такой вариант я тоже рассматривал. Начать с того, что лорд Фэрхолл умер после Кенвуда. И потом, кто-то ведь и сейчас шантажирует графа Гласбери…
Собеседники повернули назад, по направлению к саду, и пошли в противоположную сторону. Опавшие листья кружились вокруг их ног, а легкий ветерок гнал по небу призрачные облака, за которыми скрывалась луна.
– Думаю, мы приходим к одному и тому же выводу, Леклер, – подытожил Адриан. – Сцена с Гласбери в Хэмпстеде выглядела весьма убедительной.
– Согласен. Не пойму только, в чем она убеждает.
– В том, что два человека, подвергшиеся шантажу, имеют отношение к вашей семье, и это нельзя упускать из виду. К тому же сцена, свидетелями которой мы оказались, говорит о том, что шантажист, скорее всего не принадлежит к северным радикальным группировкам, действия которых предсказуемы.