— Да. Каждый день, каждый час. Когда к власти пришли монархисты, оказалось, что мой муж древнего дворянского рода. Мы получили титул и переехали в центр Москвы. Моя жизнь стала похожа на праздник. Каждый день мы получали приглашения или принимали у себя именитых гостей. Мы много путешествовали. Вместе с графом мы объездили почти весь мир. И всегда были счастливы вместе. Восемнадцать лет мы прожили душа в душу. Наши чувства не угасли за все эти годы. И было лишь одно обстоятельство, которое омрачало нам жизнь…
Она снова умолкла и отвела глаза. Несколько минут они ехали в тишине. За окошком сгустились сумерки. В карете стало совсем темно.
— Здесь есть автономное электричество, — тихо сказала графиня. — Хотите, я зажгу свет?
— Нет, — отозвался писатель. — Если можно, пусть лучше все останется так.
— Хотите, чтобы я продолжала?
— Кажется, вы затронули нечто, о чем вам не хочется говорить.
— Да нет. Об этом и раньше всем было известно, — вздохнув, сказала графиня. — В жизни никогда не бывает все ровно и гладко. Граф Урманчеев — мой муж — был очень тяжело болен. Он страдал эпилепсией. Наверное, это самая ужасная болезнь, которая существует в мире. Припадки повторялись не часто. Но когда они наступали, дом наш превращался в кромешный ад. Когда приближался приступ, муж мой менялся до неузнаваемости. Лицо его чудовищно искажалось. Он становился агрессивен и страшен и совершенно терял самоконтроль. Он не узнавал никого и сокрушал все, что видел перед собой. В таком состоянии он был способен на самые кошмарные вещи. Он был способен убить, растерзать человека. Это был настоящий кошмар. После каждого его припадка у нас в доме менялись слуги. Один раз, увидев его в таком состоянии, люди уже не решались работать у нас. Если бы вы его видели в эти минуты! Дважды он избивал меня до полусмерти. Один раз едва не изрезал меня ножом. Он был уже готов это сделать, но вовремя начались судороги… Вы когда-нибудь видели, как бьется в припадке эпилептик?
— Да, и не раз. Это ужасно. И вы не боялись с ним жить?
— Еще как боялась.
— И вы не хотели оставить его?
— Не могла. Когда начинались судороги, он весь разбивался в кровь. Иногда это длилось более часа. Затем он затихал, долго был без сознания. Когда припадок кончался, он становился болезненным и совсем слабым, точно грудной ребенок. Но проходила неделя-другая, он поднимался на ноги и вновь был таким же крепким, как прежде. Затем, несколько месяцев до следующего приступа, мы снова жили спокойно и хорошо. Вы слушаете меня?
— Да, — задумчиво произнес писатель. — Наверное, он сильно страдал.
— Он был очень мужественный человек. С виду он почти все время был весел и спокоен. Но я знала, что муж очень тяжело переживает свою болезнь. Конечно, привыкнуть к такому невозможно…
— Как умер ваш муж? — почти не скрывая своего наивного любопытства, спросил писатель.
— Это случилось чуть больше года назад, — невозмутимо сказала графиня. — В этот день мы расстались с ним утром. Внешне все было нормально. У меня скопились различные незначительные дела, кажется, в какой-то больнице. Я отсутствовала весь день, а когда вернулась, он был уже мертв. Слуга нашел его в комнате с тонким ремнем вокруг шеи. Очевидно, днем начался внезапный приступ болезни. В этот день он покончил с собой…
Она помолчала еще немного, затем сказала с оттенком досады в голосе:
— Вот, в общем, и вся история. Наверное, вы хотите знать больше, но беда моя в том, что я совсем не умею рассказывать. Впрочем, главное вы услышали. Все остальное — обыкновенная жизнь.
«Какая удивительная история, — подумал Алексей Борисович. — И это двадцать лет жизни! Неужели ей нечего больше мне рассказать?»
— А как же ваш сын? — вдруг спросил он. — Почему вы ничего не сказали о нем?
— Мой сын? — удивленно повторила она, и внезапное волнение услышал он в ее голосе.
— С ним все хорошо. Он учится, будущий медик. Его нет дома. Он уехал сейчас.
Карета остановилась.
— Мы возле дома, сударыня, — послышался голос кучера. — Еще поедем куда, или изволите выходить?
— На сегодня довольно. Спасибо, Матвей, — сказала графиня.
Дверца кареты отворилась. Кучер помог госпоже спуститься.
Алексей Борисович тоже сошел на асфальт.
— Ну вот, я возле дома, — сказала графиня, и писатель услышал, как задрожал ее голос. — Вы были очень любезны. Спасибо за то, что проводили меня.
— Я искренне рад был снова встретиться с вами. Воистину незабываемый вечер.
— И такой короткий… Я бы могла пригласить вас к себе, но уже поздно… К тому же я дома одна… Только слуги…