Я прищуриваю глаза, читая его и выискивая признаки лжи.
— Тогда зачем защищал ее? Какая тебе разница, выживет она или умрет? — Он наклоняет голову и проводит рукой по затылку — так он делает только в стрессовых ситуациях. Если только он как-то не замешан… Я подхожу к нему, намереваясь схватить его за горло.
— Мне просто жаль ее, ясно? — выпаливает он слова в неприятном признании. Я хмурюсь. Вина. Он чувствует вину перед этой девушкой, которую даже не знает? — Она обычная девчонка, Сейнт. Она не знает, во что ввязывается.
— Она пришла сюда добровольно.
— Ради своего брата.
— Безрассудно.
Его глаза встречаются с моими. Глаза нашего отца.
— Безрассудно? Я бы сделал то же самое для тебя. — Ах, бедный Джейс. Так поглощен эмоциями. Я забыл, что он рос не в таких же условиях, как мы с моим братом Джудасом. К тому времени, когда мой отец нашел своего незаконнорожденного сына от одной из своих любовных связей, Джейсу уже было четырнадцать. Он был нормально воспитан. Конечно, к восемнадцати годам мой отец посвятил его в семейный бизнес, но эта разница — способность отделять бизнес от любых эмоций… Джейс так и не научился этому. Я доверяю ему больше, чем кому-либо, как своей правой руке. Ценю ли я его как семью? Конечно, нет. Такие слабости недопустимы. Хотя он мне чертовски нравится, даже больше, чем Джудас.
— Будь осторожен, Джейс, твое кровоточащее сердце показывает обратное. — Он нервно выдыхает, и его плечи заметно напрягаются. Делая шаг вперед, я касаюсь его лица. — В следующий раз, когда ты будешь просить за чью-то жизнь, я заставлю тебя перерезать им глотку и наблюдать, как они истекают кровью, — наклонившись, я подношу губы к его уху. — Мы не можем позволить себе слабость. — Он кивает в знак согласия, и я похлопываю его по щеке. — Хорошо. А теперь найди все, что сможешь, на Иден Харрис, и пусть за ней присматривают.
— Ты собираешь помочь ей?
— Нет, я собираюсь проследить за ней и убедиться, что она не представляет опасности для моего бизнеса. — Мне нужно знать все незначительные детали ее ничтожной жизни. Знание — сила, и если я позволяю ей жить, то безусловно одержу вверх.
Глава 4
Сейнт
Привычный озноб пробирает до костей, и я нахожу некое удовлетворение в легкой форме страдания. Тишина пропитывает воздух, и от этого лучше слышен голос Господа. На стойке мерцают несколько свечей — символ надежд и молитв, — молящихся в надежде, что они будут услышаны.
Я сажусь на скамью в первом ряду и закрываю глаза, впитывая чувство спокойствия. Церковь всегда меня успокаивает, но сегодня особенно. Я чего-то жду, хотя и не знаю чего именно. Знак? Некое божественное вмешательство?
Не знаю, сколько я так сижу. Может, минуты, а может, часы. В конце концов, первые лучи рассвета начинают ползти по небу, и солнечный свет льется сквозь витражи, заливая церковь калейдоскопом цветов.
Поднявшись, я разминаю затекшие ноги и иду к дверям. Снаружи царит привычное приглушенное лондонское движение. Именно это время, между ночью и ранним утром, нравится мне больше всего. Словно в этом мире не существует ни одной другой души.
Сев за руль своей машины, я еду в центр города. Движение на дорогах только начинает набирать обороты, к тому времени, как я въезжаю на подземную парковку. Выйдя из машины, я поднимаюсь на лифте на самый верхний этаж. Мой дом — еще одно святилище, уступающее по значимости только церкви. Гладкие, чистые линии декора словно белый лист для меня. Я мог бы жить за пределами Лондона, вдали от центра муравьиного гнезда, но вместо этого я выбираю жить среди них. Над ними. Отсюда я могу видеть большую часть Лондона, распластавшегося, как гигантский рычащий бетонный зверь, и людей, суетящихся, спешащих на работу, словно насекомые, которыми они и являются.
Обеденный стол накрыт, чашка дымящегося кофе стоит рядом с тарелкой яиц Бенедикт. Мой повар готовит завтрак каждый день в одно и то же время и уходит до того, как я возвращаюсь домой. Как я уже сказал, это мое убежище. Я не люблю быть запятнанным присутствием других людей. Сев на стул, я разворачиваю салфетку и расправляю на своих коленях. Я ставлю локти на стол и сцепляю пальцы, прежде чем склонить голову.
— Отче наш, сущий на небесах!
Да святится имя Твоё;
Да придет Царствие Твоё;
Да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
Хлеб наш насущный дай нам на сей день;
И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
Яичница, как всегда, идеально приготовлена, а соус тает на языке. Мне нравятся компетентные сотрудники, которые хорошо выполняют свою работу, поэтому у меня уже пять лет одна и та же домработница. Я никогда не видел ее лица, и она никогда не видела моего, но я знаю, что она очень хороша в своей работе. Именно так, как мне нравится.