— Я не представляю для тебя угрозы, Сейнт. Я просто хочу вернуть своего брата, — бормочет она. Чувство вины. Она носит его как открытые кровоточащие следы содранной с человека кожи.
— Ты чувствуешь ответственность за него.
— Конечно.
— Почему?
Эти гипнотизирующие зеленые глаза впиваются в мои.
— Потому что ему семнадцать!
— Достаточно взрослый, чтобы понимать разницу между правильным и неправильным.
— Жизнь не так проста. Он хороший парень.
— Он преступник.
— Он не такой, как ты, — выплевывает она, яростно сверкая глазами.
Я наклоняю голову, изучая ее. Она злится из-за правды. Она хочет видеть в своем брате все самое лучшее, несмотря на факты, которые находятся прямо перед ней. Бог прощает всех. Конечно, ангел хранит веру.
— Он сделал выбор.
— Жизнь не настолько черно-белая, Сейнт. — Мне не должно нравиться, как звучит мое имя на ее языке, но это… рай.
— О, но это так. Причина и следствие. Грех и отпущение грехов.
— Ты проповедуешь мне религиозные догматы?
Я отвожу взгляд. Вода стекает по ветровому стеклу, размывая изображение церкви, как на абстрактной картине, искажая его.
— Религия — это сама основа человеческой морали… нравственности, контроля, сдержанности; это те качества, которые отличают нас от животных, — я смотрю на нее. — Достойного от недостойного. Благословенного от проклятых.
Ее гипнотический взгляд задерживается на мне на долгое мгновение, шесть тяжелых ударов моего сердца, если быть точным.
— И кто же ты такой?
— Исключительный.
Крошечная морщинка пролегает между ее бровями, когда она качает головой.
— Ты безумен.
— Я провидец.
— Послушай, мне все равно. Мне просто нужно, чтобы ты нашел моего брата. Вот и все, — ее голос обрывается, и эти трещины снова начинают смещаться и расширяться. Но на этот раз ее свет тускнеет, будто он медленно гаснет. Эта мысль мне очень не нравится. Каково наказание для человека, который заставит ангела пасть?
— Тебе следует пойти домой, — говорю я, хотя и не знаю почему. Похоже, как бы сильно я ни старался избегать ее, Господь предопределил, что наши пути должны переплестись. Это кажется неизбежным… как поезд, мчащийся по рельсам без тормозов.
— Тебе придется убить меня, — шепчет она, и я инстинктивно знаю, что она делает. Ее пустой взгляд прикован к воде, стекающей по ветровому стеклу. Как будто сам Бог оплакивает ее. И как он может не позаботиться об одном из своих ангелов?
Для меня она представляет собой столкновение между моим рациональным, деловым умом и моей богобоязненной душой.
Я всегда ходил по условной грани между морально предосудительным преступным миром и моей религией. Сама моя натура стремится к уничтожению других… наблюдать, как душа человека покидает его глаза. И поэтому я постоянно борюсь со своим «я» в попытке спасти свою испорченную душу. Вы могли бы назвать это эгоистичной потребностью, движимой страхом перед тем, что произойдет, если я сдамся тьме. Моя мать всегда говорила, что в ту секунду, когда я это сделаю, дьявол завладеет мной, и я буду вечно гореть в аду.
И вот эта девушка — эта здоровая, невинная девушка. Я знаю, что она была послана мне. Я это чувствую. Тебе просто нужно взять меня за руку.
— Ты будешь работать на меня, — слова срываются с моих губ прежде, чем я по-настоящему позволяю своему языку произнести их.
— Что? — ее голова поворачивается в мою сторону, глаза расширяются.
— Ты нестабильна сейчас. — Мне хорошо знакомо это чувство.
— Я в порядке.
Она далеко не в порядке. Обводя ее взглядом, мои глаза останавливаются на потрепанном пластыре, прилипшем к ее колену. Бледная дорожка крови стекает по ее икре, обвиваясь вокруг лодыжки уродливой лентой.
— У тебя идет кровь.
— Я в порядке.
— Нестабильна, — повторяю я.
Прерывистый вздох срывается с ее губ, и она проводит пальцами по влажным, спутанным волосам.
— Ты поможешь мне? — Крылья. Огонь. Зеленые глаза. Помоги мне. Я закрываю глаза, пытаясь прогнать эти образы из головы.
— Да. — И вот так просто все и произошло. В мгновение ока я чувствую это — присутствие Бога, исходящее от нее. Мне приходится бороться с желанием прикоснуться к ней, просто… быть… рядом с ней.
Заставив себя открыть дверцу, я бесшумно выскальзываю из ржавого автомобиля, позволяя дождю снова заключить меня в объятия. Ледяная вода мгновенно просачивается под воротник рубашки, вызывая дрожь по спине.
Наклонившись, я снова заглядываю внутрь машины. Ее глаза встречаются с моими, и что-то проскальзывает между нами, хотя я не могу определить, что именно.