Я собираюсь пройти сквозь группу людей, и они мгновенно уходят с моего пути. Я почти вижу, как у них на затылках встают дыбом волосы — непроизвольная реакция, когда они отстраняются от меня. Называйте это инстинктом выживания или просто интуицией, но так было всегда. Когда я был ребенком, моя мать говорила, что во мне скрывается дьявол. И я ей поверил. Я искренне верил ей. Я читал Библию каждый вечер, молился. Я отдался на милость Божью. Никто не может помочь с тем, чем на самом деле является человек по своей природе, но теперь между мной и Богом установлены свои особые взаимоотношения. Это тяжелый компромисс. Я жертвую ради него большим, чем большинство, балансируя на тонкой грани своих темных побуждений и морали. В конце концов, разве это не просто проверка внутренней стойкости и равновесия для души?
Мой стул стоит в центре комнаты, его высокая спинка замысловато вырезана из красного дерева. Я купил его, потому что он похож на трон. Сев на него, я складываю руки на груди и наблюдаю за сценой, разворачивающейся передо мной. Напротив меня стоит длинный коричневый кожаный диван, и на нем сидят двое мужчин: один в одиночестве, а другой с женщиной, прильнувшей к его боку. Мужчина, что сидит один смотрит на меня, и его глаза подмечают каждую деталь. Передо мной члены армянской мафии, а этот человек… это человек, которого они послали для переговоров по их сделке, самая высокопоставленная персона в комнате, помимо меня. Он здесь не для того, чтобы наслаждаться моей выпивкой и женщинами. Он не промышляет такими вещами. Наши взгляды встречаются, и я борюсь с улыбкой при мысли о вызове. Армяне известны тем, что с ними тяжело иметь дела. Наконец, он отводит от меня взгляд, и я позволяю своим глазам пробежаться по комнате.
В воздухе царит пьяное веселье, пока армяне опрокидывают виски и лапают женщин. Большинство из них заплатили за любезность моего брата Джейса. Женщина напротив меня обнимает мужчину за плечи. Его взгляд останавливается на ее груди, а она явно заставляет его есть с ее ладони. Прикосновение здесь, нашептанное слово там, и он чувствует себя нужным. Она мастерски манипулирует им, играя с величайшей человеческой слабостью — потребностью чувствовать себя любимым. Даже когда они знают, что это всего лишь ложь. Большинство людей руководствуется тривиальными вещами: такими, как любовь, секс или деньги. Их амбиции низменные, и их видение мира ограничено ничем иным, как потребностью в счастье. И каким способом они достигают этого иллюзорного состояния? Чаще всего в объятьях другого человека, длится это всего лишь час или долгие шестьдесят лет.
Осознаешь свою глупость — и уже сам сможешь манипулировать в ответ. Вот почему я позволяю шлюхам марать мой клуб. Мне нравится подпитывать слабости человека и обнажать его грехи.
Находиться в обществе этих людей — необходимость, которой я не наслаждаюсь. Я встречусь с ними завтра. Сегодняшний вечер — просто «жест доброй воли», как называет это Джейс. Где, черт возьми, он вообще? Мой брат также и моя правая рука, или, другими словами, человек, который занимается тем дерьмом, которым я не хочу заниматься. Я пробыл здесь десять минут, и я достиг своего предела. Закрыв глаза, я откидываюсь на спинку стула, сжимая кулаки так сильно, что пальцы начинают болеть.
Тук-тук, тук-тук. Мой пульс стучит по барабанным перепонкам, отвлекая от несущественной болтовни и фальшивого смеха, заполняющих комнату. Внезапно джазовая музыка, играющая снаружи, врывается внутрь, а затем снова обрывается. Я открываю глаза, когда слышу, как тяжелая дверная защелка возвращается на место.
Джейс неторопливо входит в комнату в своей манере: уверенный, обаятельный, притягательный. Его пиджак, как обычно, отсутствует, и на нем только темно-серая рубашка с расстегнутыми двумя верхними пуговицами и закатанными рукавами. Мои попытки излечить брата от его неряшливости не увенчались успехом. Проводя рукой по копне темных медных кудрей, он ослепительно улыбается каждому, кто проходит мимо. Улыбка, кричащая об искренности, и они отвечают ей взаимностью. Люди доверяют ему… даже закоренелые преступники, которые знают его лучше. И там, где его встречают с доверием, меня встречают со страхом, хотя мой брат так же опасен, как и я — волк в овечьей шкуре. Именно это гарантировало Джейсу место рядом со мной — единственному человеку, которому я доверяю. Союзник в мире врагов.
Он медленно направляется ко мне, ублажая прохожих приветствием. Я теряю терпение, наблюдая, как он успокаивает их, у него, к сожалению, отсутствуют приоритеты. Я стучу костяшками пальцев по подлокотнику кресла, отсчитывая секунды. Семьдесят один, семьдесят два, семьдесят три. Семьдесят секунд — это слишком долго.