- Ну, так мне это не нравится. Мне не нужна помощь, и к тому же мне не нравится, что ты собралась плыть со мной.
- Ты ведешь себя заносчиво. Ты ведь не знаешь, что тебя ожидает. Неужели ты серьезно думаешь, что Черный флот о тебе забудет? Что другие капитаны простят тебе убийство Никабара?
- Им мои планы неизвестны, - возразил Касрин. - Но даже если бы они об этом знали, я бы с ними справился.
Джелена рассмеялась.
- Со всем Черным флотом? Ну, значит, ты - герой.
- Не язви.
- Я просто пытаюсь помочь тебе понять правду, вот и все. - Джелена придвинулась к нему. - Может быть, ты прав. Может, тебе не нужна наша помощь. Но мне было бы спокойнее, если бы с тобой плыли еще корабли. И потом - я должна сделать это для Шакала. Мне это нужно. Ты можешь это понять?
Касрин постарался не выказать обиды.
- Наверное, - мрачно признал он. - Но зачем плыть тебе самой?
- Затем, - ответила Джелена, беря его за руку, - что мне хочется быть с тобой.
- Это может оказаться опасно, - предостерег он ее. - Может быть, ты не ошиблась насчет флота. Мне не хотелось говорить тебе об этом - не хотелось, чтобы ты беспокоилась. Но ты права. Не исключено, что они меня поджидают.
- Вот почему тебе нужна защита. А мне не страшно. "Да, - подумал Касрин. - Ведь ты ничего не боишься?"
- Ну ладно, пусть будет по-твоему, - согласился он. - Но времени осталось мало. Нам надо отплыть послезавтра. Иначе нам не попасть в Талистан в первый день лета. Скажи своему капитану Варесу, чтобы он не медлил.
- Ты сам сможешь ему это сказать. - Джелена указала на одну из шхун в гавани, которая уже оказалась намного ближе и заметно увеличилась в размерах. - Вот и "Молот".
Касрин встал и скрестил руки на груди - он неоднократно подмечал этот жест у Никабара. Ему всегда казалось, что благодаря этому Никабар выглядит внушительнее. Даст Бог, Варес тоже поддастся впечатлению.
39
За десять дней до наступления лета Бьяджио окончательно упал духом.
Пребывание в Замке Сохатого было приятно и полезно в смысле расширения взгляда на мир, но назвать его успешным было бы нельзя.
Проводя много времени с Бриной, Бьяджио понял ценность простой жизни. Вопреки ожиданию, он не скучал по своей столице, находил замок весьма уютным, а легкие его очистились от специфических примесей Черного Города. И, что самое отрадное, его разум снова принадлежал ему одному. Хотя жажда снадобья не прошла, но приливы мучительной потребности случались реже, и руки у императора больше не дрожали. Теперь по ночам он видел не кошмары, а сны, просыпался под музыку детского смеха, который в первые дни так его раздражал.
Но в главном Бьяджио потерпел провал. Бесконечные дни и ночи в замке Редберна проходили в спорах и уговорах: он пытался убедить принца, что война с Талистаном неизбежна. Известие о флоте Тэссиса Гэйла страшно напугало Бьяджио, и он почти умолял Редберна о помощи, напоминая, что время заканчивается, и что Ричиус Вэнтран скоро приведет свою трийскую армию. Шакалу понадобится поддержка: ему нужны, будут люди Восточного Высокогорья.
Но Редберн по-прежнему отказывался слушать.
И Бьяджио не мог винить принца: он видел, насколько Редберн обременен тяготами правления. Талистан нависал над ним, подобно дракону, и требовалось огромное мужество, чтобы взглянуть в глаза этому чудовищу. Бьяджио знал, что Редберн не трус, но и достаточной решимости у молодого правителя не было. Бьяджио допустил просчет, о котором теперь мучительно сожалел. Войны на два фронта не будет; во время вторжения Вэнтрана в Арамур атака на Талистан не начнется. Возможно, Блэр Касрин со своим "Монархом" начнет обстрел в условленный день, но только половина армии будет готова ответить на его сигнал. Отчаявшийся Бьяджио смирился с неудачей. Он все равно найдет возможность сразиться с Талистаном. Если Вэнтран согласится его принять, он присоединится к трийской армии в Железных горах. Но он не поедет во главе армии Высокогорья, и у него не будет сил, необходимых для победы. Он будет сражаться бок о бок с Нарским Шакалом и отчаянным капитаном Касрином - и потерпит поражение.
В очередной погожий день, наполненный солнечным светом и лаем собак, император отправился на поиски Брины. У него были для нее новости, и он намеревался сообщить их ей лично. Он испытывал к ней влечение - и сознавал это. Такое томление раздражало, поскольку он привык получать все, чего желал, - за деньги или по приказу. Однако Брина была недоступна. Порой ночами Бьяджио было одиноко. Он часто думал о том, чтобы уложить Брину к себе в постель, как укладывал на Кроуте мужчин и женщин, которых желал. И в то же время ему не хотелось покупать ее чувство какими-то дарами. А поскольку она предлагала ему только дружбу, он не добивался большего. Он просто проводил с ней время и позволял обучать себя тем вещам, которые ему отчаянно необходимо было знать. В течение того недолгого времени, которое он провел на Высокогорье, Брина была его наставницей. Аркус научил его власти и славе, Брина научила его рассветам.
День выдался на удивление жаркий. Лето было уже совсем близко, а на Бьяджио по-прежнему была колкая горская одежда. Служанка, у которой он спросил, где Брина, направила его в розарий. Бьяджио видел розарий всего однажды, но запомнил, что там бы очень пригодились его кроутские садовники. Поблагодарив девушку, он прошел через двор замка, миновал полуразрушенную арку и вышел на южную сторону, где жаркое солнце нещадно палило слабые растения Брины. Тут царила тишина, и Бьяджио сразу услышал стук входящей в землю лопаты. Он пошел на звук и вскоре увидел принцессу: стоя на коленях, она энергично вскапывала землю. Вокруг беспорядочно росли полуживые розовые кусты, тянувшиеся к покосившимся опорам. Вид у Брины был разгоряченный и недовольный. Она не замечала Бьяджио, пока его тень не закрыла ей солнце.
- О! - удивленно воскликнула она, оборачиваясь и проводя по лбу грязной рукой. - Здравствуйте.
- Добрый день, - отозвался Бьяджио. - Я вам не помешал?
- Нет. Ну... вообще-то, да. Боюсь, что у меня дел по горло. Я пытаюсь подготовить розы к лету. Вы случайно не умеете обращаться с цветами?
- Не слишком, - признался Бьяджио. Он провел рукой по хилому растению, стараясь не уколоться о шипы. - Думаю, моей помощи вам в любом случае не хватило бы.
- Вы правы. Раньше за розами ухаживал мой отец. Они были его любимицами. Но работы они требуют много. И когда он умер, все как-то заглохло. Я с ними плохо справляюсь.
- Я уверен, что у вас и без них было много забот.
- Их и сейчас много. - Брина посмотрела на Бьяджио с подозрением. - У вас опять молчаливое настроение? Вы становитесь необычайно тихим, когда у вас что-то на уме.
- Правда?
- Перестаньте. Бьяджио тихо засмеялся.
- Вы правы. Я о многом думал. Вот почему мне необходимо с вами поговорить.
Брина положила лопату:
- Мне не нравится, как вы это сказали. Что-то случилось?
Внезапно Бьяджио растерялся, не зная, что ей ответить. Ее глаза были устремлены на него, и в них читалась тревога, которой он никак не ожидал увидеть.
- Я уезжаю, - прямо сказал он. - Завтра утром.
- Уезжаете? Куда?
- Мне пора, Брина. Я слишком надолго здесь задержался и боюсь, что отчасти зря. Но не совсем зря.
- Государь император, это неожиданно. - Брина встала и стряхнула грязь с коленей. - Мой брат знает, что вы уезжаете?
- Нет, но я намерен ему об этом сказать. Мне просто хотелось сначала сказать вам.
- Но почему? Вы же говорили, что останетесь - по крайней мере, до первого дня лета.
- Простите меня, леди Брина, но я ошибался. Я считал, что смогу убедить вашего брата помочь мне. К несчастью, я заблуждался, ваш брат человек упрямый. Но я больше не намерен тратить на него время. Утром я отправляюсь в Железные горы.
- В Железные горы? О нет, милорд, это слишком опасно! Вам нельзя ехать туда одному!