На другой день началась разгрузка барки. Кириллов суетился и хлопотал, и жене его было немало работы — считать доски и так далее. Она была рада, что оставила Петю в каюте присматривать за детьми, а за обедом решили оставить его, пока будет продолжаться разгрузка или даже до отъезда барки на зимовку.
Прошло несколько дней, и пора было уже уезжать. Кириллов ходил задумчивый и ни разу не зашел в трактир, несмотря на приглашение знакомых. Жена была очень удивлена таким небывалым поведением мужа. Его беспокоила мысль: что будет дальше с мальчиком? Сам он не решался заговорить первым об этом с женой. Наконец она сказала, что следует отвести мальчика. Петя поняв, что его хотят прогнать, ухватился обеими руками за платье Марфы и со слезами упрашивал не отдавать его городовому. Люба, старшая дочь Кириллова, принялась кричать и плакать. Марфе самой стало жаль мальчика, он заменил ей няньку: двухлетнего носил на руках, а Любу забавлял, так что матери оставалось больше свободного времени для хозяйства и шитья.
«Пожалуй, — решила она, — пусть Петя остается; но только муж должен ей обещать не пить, а Люба — не шалить, в противном случае она сама отведет мальчика в полицию».
На другой день они отплыли вверх по течению реки на родину, где зимовала барка. У них была своя изба со двором и хозяйством, с десятиной огорода под картофель. За деревней тянулись бесконечные леса. Невдалеке, на опушке леса, стоял домик полесовщика. Он жил очень уединенно, занимался своим делом и сторонился всех. Это был высокий, худой человек с суровым лицом, но еще не старый. Кириллову часто приходилось иметь дело с полесовщиком при аренде и порубках леса, и тот очень удивился, зачем Кирилловы, имея своих детей, взяли еще чужого мальчика.
Прошло несколько лет. Петя и Люба окончили сельскую школу, в которой учились только зимой. Учитель и батюшка очень любили обоих детей. Многие из односельчан не одобряли необдуманного поступка Кирилловых, взявших чужого мальчика, ведь сами едва кормились. Но батюшка всегда хвалил их и говорил, что Бог вознаградит их за доброе дело.
Однажды Кириллов зашел по делу к полесовщику и остался у него пить чай. За чаем разговорились, и Белкин — так звали полесовщика — сказал:
— Меня считают нелюдимым и даже злым человеком, но я вовсе не злой, а несчастный. Когда-то я жил, как другие люди, имел достаток, добрую, любящую жену и сына, но всего этого я лишился по своей вине. Больше всего на свете я любил деньги и для прибыли денежной готов был жертвовать всем. Когда у нас родился сын, я стал требовать, чтобы жена поступила в город в кормилицы; она долго не соглашалась, но я заставил ее согласиться и нашел ей выгодное место. Ребенка отдали за дешевую плату к одной женщине на воспитание. Женщина эта ходила просить милостыню и, попавшись на краже, скрылась неизвестно куда, захватив вместе со своей девочкой и нашего малютку. Я разыскивал ее, расспрашивал о ней, но все напрасно. Жена, узнав об этом, от огорчения заболела и вскоре умерла. Я продал все, уехал далеко от родины, нанял это место и живу теперь нелюдем. Одиночество с каждым годом тяготит меня, и вот я хотел сказать вам: не отдадите ли вы мне Петю? Он мне очень нравится, такой смышленый мальчик. Я взял бы его вместо сына. Боюсь только, что ты, пожалуй, не согласишься?
— Это правда: я и жена очень привязались к мальчику и не думаем его отдавать. Ему уже пятнадцать лет, и он заменяет мне рулевого, матроса — кого угодно. Прошлым летом благодаря его ловкости мы спасли от гибели нашу барку, когда ее унесло под мост.
На этом собеседники расстались.
Весной Кириллов прибыл в город по делу, и на этот раз в одиночку. Забрали его в полицию и спросили: не у него ли мальчик Петя? При этом показали ему заявление одной умирающей женщины о том, чей был сын Петя. Оказалось, отцом его был Белкин, теперешний полесовщик. Это так поразило Кириллова, что, вернувшись на барку, он долго не мог прийти в себя и не говорил об этом никому ни слова.
Приехав в деревню, он прежде всего рассказал обо всем случившемся священнику и попросил у него совета. Тот велел ему немедленно идти к полесовщику и открыть ему все. Нельзя описать радости и счастья полесовщика, когда он убедился, что Петя действительно его сын. Он взял его к себе в дом и не мог вдоволь наглядеться на него, не хотел отпускать ни на шаг. Но со временем стал он замечать, что Петя как бы скучает по семье, вырастившей его.
Однажды Петя сильно заболел, потребовался женский уход. Кириллова усердно посещала дом Белкина и ухаживала за больным, пока он не поправился.