Преосвященный разрешил сооружение храма.
Тимофей Петрович назначил и день закладки на 18 мая, но, к великому огорчению, указ из консистории к этому дню не пришел.
18 мая на предполагаемом месте стройки собрался народ. Многие пришли с деньгами, чтобы сделать пожертвование на богоугодное дело, так что староста собрал пятьдесят рублей. Прибыл и благочинный, думавший, что дьячок-строитель давно уже заручился указом, а Тимофей Петрович, полагая, что он отослан уже к благочинному, и не беспокоился о нем.
Что было делать? Приступать к делу, для которого было собрание, без указа никак нельзя и перед народом как-то неловко.
— Градом покатились из глаз моих слезы, — добродушно повествует об этом жереховский дьячок, — и, знать, Бог услышал мой вопль и избавил от нужды душу мою путями неисповедимыми. Один крестьянин начал копать ров не там, где следовало, и, наступив в приямок, увидел там золотистый ключ. Люди столпились и с любопытством смотрели на находку. Подошли и мы с отцом благочинным. Он сказал, что это ключ не простой, а какой-то камергерский:
— Православные! Честь вам делает великую то, что вы собрались здесь для закладки храма. Но не посетуйте, если я объявлю вам, что моление при начинании храма и само начало работ должны быть отложены до другого времени. Вы сами видите, найдена вещь дорогая. Мы не знаем цены этого ключа. Может быть, это древность, указывающая на особенное значение самого места, где находился доселе этот ключ. Нужно довести до сведения начальства о находке, прежде чем начнем копать рвы. Этим мы оградим себя от обвинений в уничтожении старины. Я постараюсь, чтобы через несколько дней начались работы. Итак, прошу вас всех, православные, разойтись по домам.
Народ разошелся.
Скоро состоялась и закладка храма. Появились рабочие у Тимофея Петровича. Один столяр взялся безвозмездно сделать иконостас. За ним пошли и другие. Многие мастера работали за хлеб. За взрослыми потянулись и дети, которые, точно муравьи, таскали вместе со всеми песок и кирпичи.
«Веселое, золотое было времечко это для моего безденежья», — говорил Тимофей Петрович о начале строительных работ.
Стали возводить стены. Опять беда, известка вся вышла. Где взять? Пудов пятьдесят дал какой-то благодетель, Тимофей Петрович и этому был рад. В селе Картмазове, где добывают известковый камень, ему удалось недорого купить извести пудов семьдесят пять. Хватило ненадолго, а денег нет. Останавливать работу нельзя.
Думает и ничего не может придумать безденежный пономарь. Ночью не спится. И вот он обратился с усердной молитвой к Богу. И Он услышал его молитву. Нужно было сделать творило для смачивания извести. Выбрали место, сняли верхний пласт земли, и что же оказалось? Наткнулись на какое-то творило с известью, неизвестно кем и когда заготовленное. Известь — первый сорт! Не Божия ли это милость? Не явное ли чудо? Известь кем-то была куплена, привезена сюда, растворена, и засыпана землей как ненужная. Никто о ней и не знал, а Тимофей Петрович попал на нее совершенно случайно после усердной молитвы Господу Богу и Пресвятой Богородице.
Но вот и кирпичей осталось немного, а кладки еще много. Денег опять же нет. Просить не у кого.
Незадолго перед этим развалился старый каменный барский сарай. Тимофей Петрович сразу к управляющему. Купил весь сарай почти даром. Теперь, по милости Божьей, кирпича и известки стало достаточно. Мало того, в стенах развалившегося сарая нашелся металл. Скоро каменная постройка была закончена.
Оставалось рассчитаться с рабочими, но чем? Денег — ни копейки. Продать Тимофею Петровичу было нечего: коровы и овечки давно проданы. Вся надежда была на осень, когда можно будет продать хлеб, овес. Но рабочие ведь не могут ждать.
Бедняк-псаломщик идет просить взаймы. Стал он просить денег у богатого человека. Тот не дает. Он просит всего на неделю — все равно не дает, просит на четыре дня…
— А тогда где возьмешь? Как отдавать будешь? — говорит богач.
— Это дело не твое, — Бог подаст! — отвечал Тимофей Петрович.
— А если не подаст? — говорит первый.
— Говорю — подаст!
— Хорошо, до воскресенья подожду. Дай расписку в том, что я, такой-то, взял денег у такого-то на четыре дня, не более.
Дал ему расписку Тимофей Петрович, хотя и сам не надеялся в такой короткий срок выплатить долг.
Наступило воскресенье — срок отдачи денег. Литургия подошла к концу, и кредитор пришел помолиться, чего раньше никогда не делал.
Увидел его Тимофей Петрович, и сердце его замерло, слезы навернулись на глаза. Стоит он в алтаре, как истукан. Вдруг к северной двери подходит старушка и говорит: