А вот и истинное лицо Аристарха Лебедева — черты заострились, глаза прищурили, челюсти сжались так, что губы превратились в узкую искривленную злостью полоску.
— Зачем ты пришла? — грубо спросил. И я заметила, как у профессора в руках уже было готово довольно сложное плетение.
Я демонстративно посмотрела на его руки, чтобы обозначить, что ему не удалось застать меня врасплох, и наконец сказала зачем заявилась к нему:
— Я не собираюсь вас кому-либо сдавать или как-то играть против вас. Скажу даже больше, если бы не случай с Дреей и не ваш откровенно паршивый шпион Андер, то я бы поддержала вас. Но случилось то, что случилось. Поэтому у меня лишь одно условие, при котором я обещаю никогда не становиться вашим врагом и не вставать на сторону ваших врагов.
— И какое же? — профессор не впечатлился моего взгляда и плетение все еще мерцало на его пальцах, а выражение лица было такое же ожесточенное.
— Я хочу сегодня же вернуться к себе в лес, и никто не должен об этом знать.
К эльфийскому лесу меня отвез на магомобиле какой-то незнакомый мне маг, высадив меня на самой границе королевств горных и лесных эльфов. А мне больше и не надо было. Всего через два неполных дня я вошла в дом короля лесных эльфов Науруна, накинув на себя еще в лесу иллюзию невидимости и бесшумности.
Я нашла коронованного эльфа в небольшом саду, в который вышла через заднюю дверь его дома. К моей удачи он был совершенно один.
На лес опускались сумерки, а Наурун кормил лесных зверей, забежавших в сад, сидя на скамейке в тени огромного древнего дерева.
Я показалась и склонила голову в приветствии.
— Айя?! — воскликнул Наурун, — что-то случилось?!
— И так можно сказать. Но я здесь с просьбой.
Король эльфов вопросительно приподнял одну бровь.
— Я вернулась насовсем, — тут Наурун попытался расслабить лицо, и даже уголок рта пополз вверх, намекая на улыбку, — но это не значит, что я выйду замуж за вашего сына. Я хочу, чтобы мое возвращение осталось в тайне, особенно от короля демонов.
— То есть я должен врать? — выпрямив спину, спросил он.
Я кивнула.
— А тебе не занимать наглости, Айя. Что я получу взамен?
— Простите за мою наглость, но мне не оставили выбора, и вы этому тоже поспособствовали.
Наурун нахмурился и явно уже собирался меня выгнать из своего дома, поэтому я поспешила продолжить.
— Я практически уверена, что могу снять печати демона, возвращая эльфам способность обращаться, но при этом смогу разорвать связь этой магии с гневом и яростью. И я, если захотите, буду учить любого желающего, как пользоваться магией.
И снова это удивленно-снисходительное лицо.
— И почему я должен тебе верить?
Я сделала пару шагов назад и стала скидывать с себя одежду.
— Что ты делаешь? — переполошился король.
— Хочу вам кое-что показать.
Наурун промолчал и на всякий случай отступил от меня еще на один шаг.
Я осталась в одном белье и протянула вперед свои руки, демонстрируя отсутствие рисунков.
— Сейчас на мне нет иллюзии.
Теперь эльф подошел ближе, ощупывая глазами мою кожу, шею и живот.
— Ты сама все убрала? — неверяще уточнил.
— Да. Теперь моей силы хватило и на снятие брачных плетений, и на снятие магии демона с кожи полностью.
— Невероятно, — прошептал он, проводя по коже моей руки пальцами.
— Это еще не все. Мне придется попросить вас отвернуться на некоторое время.
Наурун был так увлечен увиденным, что без сомнений и колебаний отошел и отвернулся.
Я стянула оставшуюся одежду и обернулась в ягуара, громко рыкнув, привлекая внимание короля.
Он обернулся в испуге, быстро отступая назад.
— Айя?
Глава 5. Настя
— Настя! Настя! Да просыпайся уже. Времени совсем нет.
Меня кто-то сильно трясет за плечо. Опять проспала, наверное, но веки словно суперклеем смазали.
— Да не тряси меня, бешенная, — отмахиваюсь от назойливой девки, которая сегодня у меня почему-то будильником подрабатывает.
Наконец, глаза со скрипом приоткрывают, и я тут же выпучиваю их, словно у меня в родословной мопсы, похрюкивая, пробегали.
Это что еще за нахрен на меня уставился?!
Тыкаю фиолетовому нечто пальцем в щеку.
А девушка-гангрена в ответ шипит и скалит небольшие клыки, а по ноге мне прилетает хвостом. Хвостом, Карл!