И я очень скучаю по дому и даже по вредной Вере Анатольевне. С мамой мы никогда не были особенно близки, просто не стыковались характерами, а когда она вышла замуж, то и сама перестала пытаться меня понять, полностью погружаясь в семейную жизнь. Я была за нее рада. И была рада, что больше не подвергаюсь допросам, почему я так поступаю или говорю что-то не то. Папочка из моей жизни пропал так давно, что я уже почти не помню, как это было. Но вот сейчас я окончательно потеряла возможность поскандалить с мамой или сбросить звонок папаши и стала резко по ним скучать.
А вот моя учеба была моим смыслом. Если все мои знакомые девчонки мечтали выйти замуж поскорее, то я мечтала сделать успешную карьеру и путешествовать. Ну вот почти мечта сбылась. Путешествую аж по другим мирам.
Луцея, как примерный и жутко надоедливый наставник таскает меня почти каждый вечер на тренировки. Для этого нам выделили отдельный павильон. И как не объясняла мне эта зубасто-хвостатая, что и как надо делать, где сосредотачиваться, а где расслабляться, все, что я освоила еще в первый день, когда открыла глаза в этой психушке, так это паровая баня. На этом и остановилась.
— Настя, ты безнадежна, — хвостатая совсем не грациозно плюхнулась круглым задом в пыль.
— Ну и прекрасно. Сама же говорила, что я им такая не нужна, значит отпустят скоро на вольные хлеба, и я отправлюсь в этот ваш Шароин, говорят он очень похож на наши города и там таких, как я похищенцев много.
Демоница вздохнула и помотала головой.
— Ну ты и дура, Настя! — зло зашипела на меня эта девушка-баклажан. Я не успела окончательно оскорбиться, когда из нее хлынул такой поток слов, на который, я думала, Луцея просто-напросто не способна. — Я бы на твоем месте не радовалась так своей никчёмности. Тебя сейчас кормят, одевают, — демоница махнула рукой на мою белую футболку, спортивные штаны и кроссовки, — у тебя есть отдельная комната, и вокруг тебя воркует несколько дракониц, стараясь обеспечить все твои потребности. А в Шароине, в который ты собралась, дела обстоят уж очень непонятно. Там скоро выборы и ситуация накаляется с каждым днем. Так что радуйся, что Тео все еще надеется, что из тебя будет толк. У тебя есть уникальная для этого мира способность, никто не умеет такие ледышки создавать, но если ты не сможешь пользоваться этим отдельно от огня, то ты не то, что бесполезна, а еще и проблем от тебя будет выше крыши!
Я сложила руки на груди и насупилась. Терпеть не могу, когда меня критикуют и пытаются воззвать к моему чувству вины. А вот хрен вам на постном масле.
— Я никого не просила меня сюда тащить. Какой с меня спрос? Верни меня домой!
— Да я бы уже, наверное, с радостью вышвырнула тебя обратно, если бы так можно было! — заверещала Луцея, вставая на ноги и бросаясь в мою сторону. Я лишь чуть сильнее прижала к себе руки и свела брови. — Я даже бросить тебя теперь не могу! — выплюнула она мне прямо в лицо, взмахивая когтистыми руками.
— Это еще почему?! — выпятила я грудь вперед. Сейчас я скорее всего ну очень комично выгляжу, учитывая, что ниже хвостатой на голову не меньше. И один ее хвост может познакомить мою веснушчатую мордашку с пыльной землей.
Луцея отшатнулась, сжала губы, потом тяжело вздохнула, отведя взгляд, и тихо ответила:
— Потому, что кроме тебя и Ила у меня больше никого не осталось.
От удивления я чуть язык не проглотила.
— Это как?
— Одна моя подруга погибла, — Луцея сглотнула, а мне захотелось ее пожалеть, — а вторая просто пропала. Мой отец практически выгнал меня из подземного мира, точнее поставил мне условия, которые я не стану соблюдать. А мой брат… — она замолчала, упираясь взглядом в землю, — он хоть и рядом, но я его больше не знаю.
Я приблизилась, обняла красноглазую за талию и прижалась к ее груди своей пухлой щекой. Та попыталась дергаться, но я вцепилась, так вцепилась.
— Да ладно тебе, никто ж не видит, — мои слова подействовали и Луцея обняла меня в ответ, кладя свою голову мне на макушку.
— А это правда, что я в твоем мире мумию несколько месяцев изображала, — спросила я в выдающиеся округлости демоницы.
— Почти три месяца, — созналась эта змея подколодная. Теперь уже я забилась в негодовании.
— Да ладно тебя, гномиха, просто мне нужно было немножечко времени, — и я перестала.
— Сама ты баклажаниха, — почему-то на ум не шло ничего обиднее.
Луцея прыснула мне в конопатую рыжую макушку.
Мы стояли и обнимались до тех пор, пока в наш павильон не влетели Луцер и его мрачный друг-дракон.