Чтобы добить ваше имущество – единовременный чрезвычайный десятимиллиардный налог с имущих лиц (Декрет ВЦИК от 2 ноября 1918 г.). Москва – 2 млрд руб., Московская губерния – 1 млрд руб., Петроград – 1,5 млрд руб. Плюс права местных органов «устанавливать для лиц, принадлежащих к буржуазному классу, единовременные чрезвычайные революционные налоги»: они «должны взиматься преимущественно наличными деньгами» (Декрет СНК от 31 октября 1918 г.).
Вашего имущества больше нет. Есть фотографии, серебряные ложки, иконы, письма и мешочек с кольцами и серьгами. И пара статуэток. Деньги в банках съела гиперинфляция.
Чем грозят реформы
Начало XVIII века, реформы Петра I – утроение податных тягостей и одновременная убыль населения по крайней мере на 20 %[1]. Октябрьская революция, 1917–1921 гг. – убыль населения на 8—10 % [2]. Сталинская модернизация, 1930-е гг. – убыль населения на 4–5 % [3]. Реформы 1990-х гг. – убыль населения на 1,3 % в 1991–2000 гг.: это прямая убыль, без учета не рожденных детей (Росстат (www.gks.ru, World Economic Outlook Database)).
Триста лет реформ в России, модернизационные рывки, множественные попытки догнать Запад, политические перевороты – всё это всегда, за немногими исключениями, происходило в экстремальных формах, с высокой волатильностью, с точками выбора, в которых принималась не золотая середина, а способы достижения целей с наибольшими потерями.
А что впереди? Такая же сейсмика. Кризисы? Они обычны для таких развивающихся экономик, как Россия. Один-два раза в 10–15 лет – опять кризис. Само государство еще не устоялось. Оно существует с криками, вечными изменениями внутри, «непопулярными реформами». И каким оно будет через 10–15 лет – неизвестно. Переделы собственности, имущества. И перед каждой семьей стоит вопрос: как сохранить не только себя, но и свое имущество? И, в самом деле, как?
Как сохранить поместье для женщины, когда этого сделать нельзя
Что ж, такое чудо случилось. При тотальной национализации. Чудо предусмотрительности.
Василий Поленов (1844–1927), известнейший художник, благодаря своей обширной общественной и благотворительной деятельности обеспечил свою семью на сто лет вперед, на три – пять поколений в будущем.
Он купил «Поленово» – усадьбу из многих домов и сооружений в выбранном им месте на берегу Оки, на обширном участке земли.
Когда в 1917 году жгли и грабили помещичьи усадьбы, Поленов собрал сход крестьян и попросил их решения – остаться ему жить у себя дома или уехать. Усадьбу не тронули, семья осталась. Дальше – диктатура пролетариата. Основная идея – отдать всё «им», чтобы сохранить активы и семью. Поленов заключил своеобразный «своп» – создал в усадьбе частный музей в обмен на право семьи остаться в ней. Получил охранную грамоту Луначарского («не подлежит национализации и конфискации»). Обеспечил право семьи на управление музеем, т. е. на жизнь у себя дома.
В сталинские времена, в 1930-е годы, – второй «своп». Всё имущество, все коллекции переданы в дар государству в обмен на подтверждение права семьи жить в усадьбе и руководить музеем, т. е. жить у себя дома. Директорский пост должен был передаваться по наследству только членам семьи при сохранении бывшего личного имущества, коллекций, активов. Конец 1930-х годов – момент наивысшего риска. Чудом не разграбили, не роздали по учреждениям, сын художника – директор музея – и его жена были репрессированы. Освобождены в 1944-м, в год столетия Поленова. Семья и ее активы смогли выжить.
Эта нитка дотянулась до сегодняшнего дня: 2018 год, директор музея-усадьбы «Поленово» – правнучка Поленова. Ей чуть за сорок.
Истинное чудо «правового и финансового инжиниринга». Сохранение в целостности того, что сохранить было нельзя. Каждый из нас был бы счастлив сделать это для своей семьи – сохранить активы, обеспечить надежный кусок хлеба хотя бы на несколько поколений вперед.
Но «Поленово» – федеральная собственность. Завершится ли этот круг спустя сто лет реституцией? Вернется ли имущество, нажитое личным трудом (имение было приобретено на средства от продажи картин), семье, ибо сделка конца 1930-х годов – передача всего имущества в дар государству – по всем признакам была вынужденной?
В Восточной Европе это, скорее всего, случилось бы. Усадьба стала бы частным музеем. У нас – открытый вопрос для многих семей. Не обсуждается. По-прежнему многие семьи знают о своей собственности, числившейся за ними до 1917 года, хотя, может быть, уже не смогут доказать право на неё.
1
3