Джон Сталкер предположил в своей книге, что лучшим средством защиты разведывательных источников было бы не лгать, а говорить о них очень мало. Эту в высшей степени разумную точку зрения не разделяют многие из тех, кто стоит в центре тайных операций, кто утверждал бы, что такие тонкости - дорогая роскошь на «войне». Однако до тех пор, пока правительство использует уголовное законодательство против террористов, вместо того чтобы называть их военнопленными, этому аргументу следует противостоять.
По мере развития тайных операций в Северной Ирландии менялось и представление правительства о том, какого рода применение силы будет считаться разумным и необходимым большинством населения. Заявления офицеров армии или полиции о том, что трое бойцов ИРА, убитых в Баллисиллане в 1978 году, были вооружены или что оружие, подобранное Джоном Бойлом на кладбище Данлой в том же году, было заряжено, быстро оказались ложными. В обоих случаях я уверен, что ложь была сознательно распространена этими агентствами в попытке придать более обоснованный вид расстрелу безоружных людей в Баллисиллане и подростка, непричастного к терроризму в Данлое. По мере того как один инцидент следовал за другим, а возможности адвокатов рассматривать их в судах резко сокращались, власти все меньше чувствовали необходимость оправдывать свои действия преднамеренной дезинформацией.
Во время засады в Лохголле в 1987 году, перестрелки в Страбейне в 1985 году, инцидента в Драмнакилли (в ходе которого трое бойцов ИРА были убиты САС) в 1988 году и перестрелки в Коаге в 1991 году не было никаких официальных предположений о том, что САС когда–либо пыталась задержать террористов, предлагая им сдаться, до того как открыть огонь. Действительно ли в ходе предыдущих инцидентов (например, в Коалисленде в 1983 году или в больнице Гранша в 1984 году) были сделаны попытки задержания, как утверждали власти, или нет, остается предметом спекуляций. Важным моментом является то, что или армия больше не считает необходимым пытаться провести задержание так часто, как раньше, или она больше не считает нужным притворяться, что ее солдаты это сделали. Нетрудно сделать вывод, что ослабление контроля изменило отношение организации к применению смертоносной силы подразделениями спецназа.
По мере того как обычных солдат или полицейских все дальше и дальше отстраняли от тайных операций, между стандартами поведения, приемлемыми в «Зеленой армии» и полиции, и в работе под прикрытием, образовалась пропасть. Терпение и дисциплина воспитывались как профессиональные добродетели среди солдат, отправляющихся в Северную Ирландию для прохождения службы в военной форме. Заявление о том, что небольшой отряд САС и операторов наблюдения был ответственен за подавляющее большинство смертей ИРА за последние годы, в конце концов, также показывает, что около 10 000 солдат, разгуливающих по улицам Северной Ирландии, в целом вели себя сдержанно, когда встречали людей, известных им как члены ИРА. Во время моего исследования одно из самых убедительных свидетельств улучшения поведения британской армии в Северной Ирландии в 80-х годах было предоставлено мне республиканцем из района Богсайд в Лондондерри. Республиканцы также признались мне наедине, что обращение с подозреваемыми со стороны КПО улучшилось после расследования жестокости сил безопасности в 70-х годах, что побудило к введению гарантий против жестокого обращения с задержанными.
Культуры военнослужащих в форме и сил безопасности под прикрытием в Ольстере стали настолько разными, что осведомленность о действиях тайных подразделений и контроль за ними ослабли даже в армии и полиции. Контингент САС в Ольстере превратился в элиту внутри элиты. Численность САС, сократилась в начале 80-х годов до немногим более двадцати человек, и бойцы САС, желающие присоединиться к этому отряду, должны подвергнуться дальнейшей проверке. Отбор этих людей осуществляется сержантами САС со стажем службы, которые в течение 80-х годов все чаще набирались из рядов парашютно–десантного полка - части, имеющей репутацию скорее за действия, чем за навыки в выполнении задач, где требовался такт или политическая деликатность.