Пакс морщится, втягивая воздух сквозь зубы, когда я проигрываю сообщение по громкой связи в машине, но я отмахиваюсь от него, потому что это хрень. В новогоднюю ночь мне исполнилось восемнадцать. Теперь он не может заставить меня что-либо сделать. Он может сам приехать и забрать свой уродливый «Майбах», если хочет забрать его обратно. Единственное место, куда я поеду на нем — это гребаный овраг. Стойте. Поправка. Я столкну его в овраг. Если собираюсь совершить самоубийство в машине в ближайшее время, то уж точно не в чем-то таком банальном, как гребаный «Майбах».
Пока Рэн скупал бары и дома за пределами кампуса, я разумно вкладывал свои деньги. Все деньги, которые я получил за эти годы, были вложены в фондовый рынок. Я получил приличную прибыль с каждого пенни. Если мой старик думает, что я приползу обратно в Суррей с поджатым хвостом, то он глубоко заблуждается.
Остальные звонки с номера, который я не узнаю. Идентификатор вызывающего абонента гласит: «Реконструкция и ремонт дяди Боба». Первые два раза я переключал его на голосовую почту, но звонивший не оставлял сообщения. Когда мой телефон звонит в третий раз, Пакс стучит по рулю «Чарджера», оскалив зубы.
— Черт возьми. Просто ответь, парень, или я выброшу эту чертову штуку в окно. От непрекращающейся вибрации у меня начинается мигрень.
Я закатываю глаза, но воспринимаю угрозу всерьез. Пакс не угрожает, если только не планирует довести дело до конца.
— Да?
— Дэшил. — Холодный голос на другом конце линии неожиданно заставляет мою руку пульсировать. Мое тело помнит владельца этого голоса, прежде чем я собираю воедино, кому он принадлежит. И тут я вспоминаю.
— Ох, отлично. Ты.
— Я, — соглашается Олдермен. — Дядя Боб. Твой дружелюбный местный автомеханик звонит с напоминанием о том, что скоро должна произойти замена масла.
— Ну что ж. Как бы мне ни хотелось поболтать, дядя Боб, на самом деле я этого не сделаю. Я скорее отрежу себе язык, чем еще раз поговорю с тобой…
— Дело сделано, — говорит он, громко вздыхая.
Я хмурюсь.
— Что значит «сделано»?
Олдермен цокает.
— А я надеялся, что ты проницательный семнадцатилетний парень.
— Восемнадцатилетний.
— Поздравляю, — говорит Олдермен. — Ты добрался до очередного дня рождения, не убив себя случайно.
— Есть ли какая-то цель во всем этом, или ты просто хотел позвонить, чтобы обрушить на меня оскорбления?
— Я позвонил, потому что хотел убедиться, что мы по-прежнему на одной волне, теперь, когда обстоятельства Карины изменились.
Олдермен ничего не говорит. Я жду. После долгого напряженного молчания, наполненного раздражением, мужчина говорит:
— Уверен, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Я только что разговаривал по телефону с Кэрри. Сказал ей, что ее имя очищено. Ситуация в Алабаме больше не является для нее проблемой. Ее личное дело закрыто. У нее не будет никаких проблем, если ее остановят копы…
Я наклоняюсь вперед, игнорируя любопытное выражение лица Пакс.
— Подожди, что?
— Почему ты вообще так удивляешься? — рычит Олдермен. — Она только что сказала мне, что находится на вечеринке с парнем. Неужели ты думаешь, что я поверю, что парень — это не ты?
— Я весь вечер был в Бостоне на благотворительном мероприятии. Мы с Кэрри... — Я обрываю себя, когда вспоминаю, что Пакс сидит рядом со мной. Однако он знал, что мы были вместе, и достаточно проницателен, чтобы понять тот факт, что мы расстались вскоре после этого. — Мы с Кэрри перестали встречаться, как я и обещал.
Олдермен сухо смеется в трубку.
— Да. Хорошо, как скажешь, малыш. — Его голос сочится сарказмом. Думаю, он подозревает, что я лгу ему, чтобы избежать побоев. — В любом случае. Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты дал мне возможность разобраться с ситуацией, когда она в этом нуждалась. Теперь, когда все изменилось для Кэрри, полагаю, мне нечего будет сказать, если ты снова начнешь с ней встречаться.
Ты, должно быть, шутишь. Хотелось бы мне знать, где живет этот ублюдок. Я появился бы на его пороге и выбил ему гребаные зубы.
— Теперь мне можно с ней видеться?
Он хмыкает.
— Я встречался с тобой. Знаю, что ты за ребенок. Лучше дьявол, которого знаешь. К тому же ты со мной тоже встречался. И знаешь, что с тобой случится, если будешь плохо с ней обращаться.
У меня вот-вот случится эмболия.
— Я же так чудовищно плохо с ней обошелся! Ты заставил меня окончательно и бесповоротно разбить ей сердце. Ты же сам так сказал, помнишь?
На другом конце провода Олдермен смеется.