Может быть, небольшое лечение от Бунт-Хауса — это именно то, что нужно Кэрри. Может быть, тогда она займется своими гребаными делами и прибережет свое язвительное суждение для других людей.
Я чертовски зол, и мое настроение не улучшилось из-за странного дерьма, которое подслушал в лабиринте. Рэн — темная лошадка. Он держит свои карты близко к груди, но обычно рассказывает мне важные вещи. А это очень важная вещь. Если он вступает в такие отношения, в которых, как я подозреваю, он участвует, то это квалифицируется как очень важные вещи. Мы дерзкие, и обычно нам наплевать, какое внимание привлекает Бунт-Хаус, но под каким вниманием мы можем оказаться, если что-то пойдет не так с маленьким экспериментом Рэна… срань господня, я даже думать об этом не хочу.
— Я задумчивый, молчаливый тип. Мне нравится неудобная пауза в разговоре гораздо больше, чем обычному чуваку, но, черт возьми, Ловетт, ты, бл*дь, скажешь хоть что-нибудь? — Пакс швыряет пустую бутылку из-под пива на стойку бара. — Ты вызываешь у меня мигрень. Я прям чувствую, как ты скулишь в своей голове.
Рэн должен был встретить нас здесь тридцать минут назад. Мы намеренно опоздали, потому что мы с Паксом знаем, что наш друг постоянно опаздывает, и все же его до сих пор нет. Мы с Паксом друзья, в той мере, в какой Пакс может дружить с кем угодно, но без Рэна его острые края, как правило, сталкиваются с моими острыми краями, вызывая взрывоопасное трение, которое, как известно, стирает с лица земли целые поселки.
Стал бы я дружить с Паксом, если бы не было Рэна?
Да, несомненно, стал бы.
Был бы я счастлив от этого?
Это вопрос для другого дня. Сейчас я ничему не радуюсь.
— Хочешь поговорить о погоде, придурок? Хорошо. Сегодня вечером будет моросить дождь. Завтра нас ждет штормовой ветер. Я подслушал, как один из охранников разговаривал с Харкорт о возможном наводнении…
Пакс закатывает глаза.
— Беру свои слова обратно. Заткнись на хрен. — Он жестом указывает на Паттерсона, молча прося еще пива.
Невысокий, коренастый мужчина за стойкой мрачно хмурится, ковыляя к холодильнику и доставая еще одно крафтовое пиво для Пакса. Я никогда не видел, чтобы Паттерсон улыбался. Ни разу за всю свою жизнь. Глубокие морщины от смеха окружают его рот, предполагая обратное, но лично я считаю, что эти морщины не более чем ложная реклама. Этот ублюдок не способен на веселье. Мужчина с отвращением ставит пиво Пакса на стол и ковыляет обратно в другой конец бара, где решал судоку с тех пор, как мы вошли.
— Знаешь, — Пакс потягивает свое пиво, искоса поглядывая на меня, — ты мог бы просто признать это. Я готов смотреть, как ты трахаешься с местным жителем в любой день недели. Это лучше, чем выполнять наше задание по английскому. Но мы все знаем твою маленькую уловку… — Он машет рукой в сторону бара и нескольких шумных посетителей, стоящих у бильярдного стола. — Это маленькое представление, которое ты собираешься разыграть, бесполезно. Мне наплевать на девушек из Вульф-Холла, но я все еще гребаный человек. Время от времени мне сносит крышу. Ты ходишь так, словно не поддаешься искушению. И был таким с того самого дня, как мы встретились и до того дня, как ты сломал свой член и оказался в больнице, — растягивает он. — И хорошенькая девушка с вьющимися волосами устроила тебе словесную порку. А теперь ты, как какой-то гребаный влюбленный щенок, натыкаешься на мебель и трахаешь ее глазами.
— О чем ты, черт возьми? Я никого не трахал. — Мне это не нужно. Честно говоря, я бы все отдал, чтобы вернуться домой, запереться в своей комнате и выполнить задание по английскому, о котором только что упомянул Пакс. Насколько это, бл*дь, жалко? Моему темпераменту требуется много времени, чтобы закипеть, но как только он начинает немного пузыриться, не требуется много времени, чтобы заставить его бурлить. Если Пакс скажет еще одно слово о Карине (что он определенно сделает) я взбешусь и разобью каждый стул в этом баре, пока не останется ничего, кроме дров для растопки. Это не займет много усилий, так как эти табуреты чертовски шаткие и скреплены изолентой. Но все же. На Рэна это не произведет впечатления.
— Я понял, чувак. — Пакс прижимает бутылку пива к губам, но я все еще вижу ухмылку, которую он пытается подавить в уголках глаз. — Она горячая штучка. Большие сиськи. Странное чувство моды, но неважно. Ее одежда не имеет значения, когда ее разденешь. И ее задница феноменальна. Сочная, как гребаный персик. Она, должно быть, много приседает, чтобы иметь такую задницу, как… ЭЙ!