Пакс рычит себе под нос, когда мы входим в комнату, и учитель начинает медленно хлопать нам.
«Гребаные аплодисменты? Я дам тебе медленные хлопки, ублюдок».
— Как всегда, не опаздываете, а задерживаетесь? Пожалуйста, садитесь, джентльмены. Сегодня нам предстоит многое обсудить. Мне бы не хотелось задерживать вас в обед, чтобы убедиться, что мы разберемся с материалом.
Я улыбаюсь беспощадной улыбкой. Той самой, которой мой отец размахивает перед политическим оппонентом всякий раз, когда они делают острое замечание. Это небрежно приподнятые уголки рта, которые говорят: «Я буду держать язык за зубами, потому что я джентльмен. Но справедливое предупреждение: еще одно слово, и я дам тебе оплеуху на публике, как маленькой сучке, которой ты и являешься».
Фитц хихикает, словно сидит в первом ряду на моем внутреннем монологе и находит его просто очаровательным. Однажды я сотру эту самодовольную улыбку с лица ублюдка. Этот день наступит достаточно скоро.
Логово — это необычный класс английского языка. Здесь непринужденная атмосфера. Удобно. Здесь нет рядов парт и стульев для студентов. Пространство с высокими потолками огромное. В задней части комнаты расположены ряды книжных стеллажей, которые содержат все: от классики до современных литературных произведений, не говоря уже о большом количестве случайных исторических текстов. У задней стены есть большой кирпичный камин с дымоходом, который Фитц разжигает зимой. Правая стена в основном состоит из створчатых окон. Куда ни глянь, повсюду мягкие кресла с откидными спинками и пуфы, подушки, табуреты и потертые диваны. Рэн паркуется на своем любимом кожаном диване. Я усаживаюсь на пол под окном, выходящим в сад. Пакс обычно сидит за старым викторианским письменным столом справа от меня, но этим утром парень опускается рядом со мной, одаривая меня грубой улыбкой. Я свирепо смотрю на него. Пакс все утро пытался втянуть меня в драку.
— Да ладно тебе, чувак. Достаточно.
Он надувает губы, качая головой в притворном удивлении.
— Я ни хрена не делаю. Просто сижу рядом со своим другом.
— Точно. А я — король Англии.
— Ты троюродный брат будущего короля Англии, — бормочет Рэн с дивана.
Он уже лежит, закрыв лицо рукой, чтобы защитить глаза от утреннего света, проникающего в окна.
— Зачем ты вообще здесь сидишь? — спрашивает Пакс. — Есть гораздо более удобные места, чтобы дать отдохнуть твоей изнеженной заднице.
Разве не было бы здорово просто получить минутку покоя? В одиночестве. Я вздыхаю.
— Потому что я троюродный брат будущего короля Англии. И не хочу, чтобы кто-то здесь думал, что я лучше их.
— Ты лучше их, — бормочет Рэн. — Всех до последнего…
— Ты собираешься поделиться, почему у тебя такое плохое настроение? — снова настаивает Пакс. Он не отвяжется, пока я не дам ему то, что он хочет.
— Хорошо. Ладно, ты, настойчивый ублюдок. Мой отец снова меня достал. За последнюю неделю я получил три электронных письма, и меня это бесит. Теперь доволен?
Пакс проводит языком по зубам.
— Правда? Поэтому ты такой недовольный?
— Что, хочешь их почитать?
В его глазах светится неподдельное ликование. Ленивая, многозначительная улыбка расползается по его лицу, и мне не нравится ее вид.
— Уверен, что это никак не связано с девушкой по имени Кэрри?
— Кэрри?
— А-а-а, прекрати. Я видел, как ты разговаривал с ней за пределами вечеринки. Она тебе нравится, не так ли? — В голосе Пакс звучит слишком легкий, слишком возбужденный тон.
Он не знает о поцелуе. Если бы знал, то не задавал бы мне этого вопроса. Пакс уже строит планы. Если я не буду действовать осторожно, он поймет, что что-то случилось, и все будет кончено. Как только урок закончится, он превратится в ураган пятой категории, полный злобных планов, направленных на то, чтобы поставить Карину на колени. Потому что мы парни из Бунт-Хауса. Нам не позволено проявлять симпатию к девушке. Если у кого-то из нас возникнут какие-то теплые или сентиментальные чувства к студентке Вульф-холла, то она станет чертовой легкой добычей. Это одно из наших правил. Влечение к девушке — это отвлечение от нашей дружбы, а также угроза нашему правлению в качестве бесспорных небожителей школы. Давным-давно мы заключили договор, что не позволим девушкам доставлять нам неприятности. Решили, что вместо этого устроим неприятности им.