Дэш отпускает дверную ручку.
— В самом деле?
Скрещиваю руки на груди, сжимая челюсти. Вызов укрепляет мою уверенность.
— Да.
— Думаешь, что сильнее меня, Мендоса?
— Да.
— Считаешь, что достаточно сильна, чтобы справиться со всем, что произойдет дальше?
— Совершенно верно.
Я что, с ума сошла? Мне не следует делать подобные заявления. Я сильная, потому что должна была быть сильной. Это не одно и то же. Мне не нужно ничего этого. Мне нужно отпустить. Дэш недвусмысленно сказал мне отступить, и что я сделала? Я назвала его высокомерным и сделала прямо противоположное. Бежала к нему на каждом шагу. Это самое мазохистское, идиотское поведение, которое я когда-либо демонстрировала в своей жизни.
— Значит, ты хочешь, чтобы я был жесток? — спрашивает он. Тембр его голоса приобрел совершенно новый оттенок. Глубокий и грубый, тягучий, словно ласкающий мою спину, скользящий между моих бедер, прижимающейся к той части меня, которая заставляет мое тело гудеть.
Моя тонкая ночная рубашка не дает много тепла, но не холод в воздухе заставляет меня дрожать. Это свирепый взгляд его глаз и то, как кончик языка парня выскальзывает, чтобы облизать нижнюю губу.
— Ты можешь делать все, что захочешь, Дэш. — Господи, почему мой голос так сильно дрожит? — Можешь делать все, что заблагорассудится. Это никак не отразится на моей жизни. Совсем.
— Ты в этом уверена?
— Да. — Ложь, ложь и еще раз ложь. Узнаю ли я правду, если та ударит меня в лицо?
Дэш хмуро смотрит на меня. Его брови сходятся на переносице, морщины становятся все глубже и глубже... а затем его лоб резко разглаживается. Никаких морщин. Никакой хмурости. Ничего.
— Тогда ладно. Будь по-твоему. Иди сюда, — рычит он.
Я нервно смеюсь.
— Что?
— Иди. Сюда.
Его глаза сверкают. И когда парень сжимает свою сильную, квадратную и чертовски мужественную челюсть, напрягая мышцы, это делает со мной что-то, чем я действительно не горжусь. Это буквально — да, буквально — вызывает слабость в коленях. Хотелось бы быть сильнее этого. Раньше я наговорила ему так много дерьма, когда думала, что он наркоман, но оказалось, что проблема только во мне. Я знаю, что он — яд. Дэш плох для меня. Во всех смыслах. Он уже предупредил, что разрушит мою жизнь, и все мои шансы быть счастливой в будущем, но я не могу остановиться.
В детстве я обожглась, когда дотронулась до горячего утюга и больше никогда к нему не прикасалась. Играла с ножом и порезалась. С того момента я держусь подальше от острой стали. Дэшил ранил меня на вечеринке у парня из «Эдмондсона» и это было чертовски больно. Так почему же я не могу принять этот урок, если так легко усваиваоа другие в детстве?
На этот раз все не так просто. Дэш — это болезнь, и я заражена им. Единственный способ выздороветь — принять противоядие. Оставить между нами немного пространства. Но дело в том, что мне не нужно противоядие. Я хочу этой гребаной боли и не могу убедить себя в обратном.
Уголок рта Дэша дергается. Похоже, парень на грани разочарования. Медленно, с бесконечной осторожностью он подносит указательный палец левой руки ко рту и, прикусив кончик черной кожаной перчатки, стягивает ее с руки. За ней следует правая.
— Карина. Иди. Сюда.
Вы когда-нибудь пытались остановить себя от падения? Вы вытягиваете руки, пытаетесь за что-то ухватиться, конечно, но как только споткнулись и ваш центр тяжести сместился, вы мало что можете сделать, чтобы предотвратить падение, пока не ударитесь о землю. Вы готовитесь к удару и надеетесь на лучшее.
Вот что я делаю, медленно пересекая свою крошечную спальню и останавливаясь перед ним. Я готовлюсь к удару. И надеюсь на лучшее.
Раньше дышать было легко, о чем я даже не задумывалась, но сейчас огромная часть моего мозга сосредоточена на том, чтобы вспомнить, как втягивать и выталкивать кислород из легких. Дэш так чертовски близко. Я кажусь карликом рядом с ним. Парень на фут выше меня и в два раза шире. Прохладный, свежий запах океана, мяты и скошенной травы бушует у меня в носу. От него пахнет и еще чем-то другим. Хоть убей не могу понять, чем именно. Уникальный аромат лежит в основе всех других акцентов, сочетая их вместе. Я чувствую себя так, словно нахожусь на грани падения в обморок, дрожа с головы до ног.