Когда эта хреновина отказывается, к чертям, заткнуться, я сдаюсь и беру ее со своей тумбочки. Когда слово «Папа» начинает мигать на экране, я кривлюсь.
– Кто это? – спрашивает Виллоу, глядя вверх на меня.
– Отец, – я отклоняю вызов, бросаю трубку и притягиваю ее ближе, пока ее тело не располагается на одном уровне с моими.
– Как ты думаешь, что он хочет? – спрашивает она, зевая.
Меня, чтобы пришел в офис. Я сомневаюсь, сказать ли ей, понимая, что она будет беспокоиться, а это последнее, что ей нужно прямо сейчас.
Чувствуя мое напряжение, она поднимает голову и начинает моргать, смотря сверху вниз, ее волосы щекочут мое лицо.
– Что он сделал?
Я скольжу руками вокруг ее талии, побуждая лечь обратно.
– Ничего, чего бы он ни делал раньше.
– Бек... – предупреждает она. – Я знаю, когда ты лжешь.
– О, ты знаешь, да? Тогда скажите мне, если я вру прямо сейчас, – говорю я, позволяя мои пальцам проскользнуть под рубашку, которая на ней. – Я снова хочу поместить свои пальцы в тебя и смотреть, как ты стонешь.
Ее щеки краснеют, но внимательный взгляд так и не отвлекается от моего.
– Не пытайся меня отвлечь. Скажи, что он сделал.
Я провожу своими пальцами взад–вперед по ее талии, обращая особое внимание на этот бриллиантик в пупке.
– Ты, правда, хочешь, чтобы я тебе рассказал о нем вместо того, чтобы сделать это?
Ее губы приоткрываются, но ни одного слова не покидает ее рот, когда я провожу пальцами вниз между ее ногами. В тот момент, когда я практически проскальзываю внутрь, она перехватывает мою руку.
– Мы можем сделать это позже, – говорит она, затаив дыхание. – Прямо сейчас, я хочу знать, что сделал твой отец. Могу сказать, что он что–то натворил.
– О, хорошо, – дуюсь, надеясь, что одержу над ней победу, но, по–видимому, на нее не работает очарование моих небесно–голубых глаз. Все, что она делает, это одаряет меня терпеливым взглядом. – Он шантажировал меня, чтобы я работал в его фирме.
Она отталкивается назад, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.
– Шантажировал?
Я вздыхаю и повторяю ей то, что произошло. Я также рассказываю ей о файлах, которые нашел на его компьютере. Когда она спрашивает, может ли увидеть файлы, то я передаю ей свой телефон.
Она выскальзывает из–под покрывала, удостаивая меня великолепным видом на ее длинные ноги, пока подтягивается и опирается об изголовье кровати. Она начинает просматривать файлы, становясь все более заинтригованной с каждым документом.
– Я абсолютно уверена, что он совершает какое–то налоговое мошенничество, – говорит она, внимательно рассматривая экран. – По крайней мере, он это сделал в этом году.
– Серьезно? – спрашиваю я. – Я не знал точно.
– Ну, у меня было несколько занятий по бухгалтерии, так что я помогала владельцу продуктового магазина, в котором работала в двенадцатом классе, и узнала достаточно, чтобы разбираться, что не все эти числа сходятся с некоторыми из документов. Плюс, я определенно уверена, что некоторых из этих счетов не существует, если только твой отец не владеет танцевальным клубом на Гавайях, которого, я абсолютно уверена, у него нет.
– Не владеет, – говорю я, растягиваясь рядом с ней.
– Так я и думала, – она смотрит на меня и протягивает мне мой телефон. – Что ты собираешься с этим делать?
– Я пока не знаю, – чешу свою грудь.
Прошлой ночью я остался без своей рубашки, но оставил пижамные штаны на шнурке. Обычно я сплю голым. Но я не хотел доставлять ей неудобство, во время ее первой ночи здесь. Я приберегу наготу для более позднего срока, когда она захочет раздеться со мной. Ну, до тех пор, пока она снова не испугается и не положит нам конец, из–за этого я до сих пор немного обеспокоен.
– Как ты думаешь, что я должен делать? Честно говоря, я хочу шантажировать его в ответ, но хотел узнать мнение более объективного умника.
– Ты считаешь, меня объективным умника? – спрашивает она, обхватывает колени и прижмает их к груди.
Я тяну прядь ее волос.
– Ты говорила мне, что я не умник, когда мы жили палатке, помнишь?
– Я практически забыла об этом... Тем не менее, я не уверена, должна ли говорить тебе, что с этим делать, – она кладет подбородок на колени. – Хотя, если ты хочешь знать мое мнение, я тебе его предоставлю.
Я киваю, двигаясь к ней.
– Я хочу твоего мнения больше, чем мнения кого–то другого.
Еще одна улыбка. Я чувствую себя так, словно выиграл еще один приз.
Она вытягивает свои ноги, положив их с обеих сторон от меня, прежде чем метнуться ближе ко мне.
– Ну, думаю, я, наверняка, смогу толкнуть тебе ту же речь, которую ты толкал мне в течение последних нескольких месяцев, только вставив вместо моей мамы твоего папу. Так что поехали, – она откашливается. – Ты должен уйти от своего отца. Он никогда не был добр к тебе и пытается контролировать то, что ты делаешь, но это не правильно.