– (тень Каина взбирается на самую высокую в Европе вершину, где уже нет никого кроме самого Фридриха как тени Каина, и двух орлов, высиживающих их орлиные яйца) Выслушайте меня! …ибо я не такой как другие. Прежде всего прошу не смешивать меня с другими!.. Почему ж я так мудр, – спросите вы меня… отвечаю, – я уже описал тот случай, когда до меня доходит великий крик о помощи, когда сострадание, как последний грех, нисходит на меня, и хочет меня заставить изменить себе… Здесь же необходимо остаться господином самого себя, здесь необходимо высоту своей грандиозной задачи сохранить в самой что ни на есть её чистоте… Прочь же всякое сострадание… Прочь… Разве не само моё отвращение к самому по себя состраданию создало мне такие лёгкие крылья, и грандиозные мои силы, угадавшие истинный источник моей высоты?.. Разве нет… Поистине, я должен был взлететь на самую высь, чтобы вновь обрести родник моей радости! …чтобы вновь его обрести – родник моей гордости… Чтобы вновь его обрести…
…О, я нашёл его, братья мои! Здесь, на самой высокой вершине… высочайшей в мире холодной вершине бьёт для меня родник исключительной моей радости!..И существует же жизнь, от которой не пьёт отребье вместе со мной!..а пью из него лишь один… один лишь я пью… не до не после меня… один лишь я пью из него… И никто другой не пьёт вместе со мной… Один лишь я пью из этого моего родника… и никто другой со мной вместе не пьёт… Нет… Далее… далее выясним – почему ж я так умён… И вот почему…
– (Тень Авеля взбирается на ту же вершину где уже находится Тень Каина. Тень Авеля вызывает Единый Живой Огонь. При появлении Живого Огня Тень Каина исчезает. На вершине остаётся лишь тень Авеля) И прежде всего… необходимо видеть, всегда видеть одержимому Единым Огнём неизреченный образ блаженнейшего Света который наполняет повелевает теургом, и содержит в себе при том его всего… со всех сторон кольцом охватывая, и приближаясь, к нему… всё приближаясь… и приближаясь, пока теург ни станет единым целым с Живым Единым Огнём… и всяко действо его при том становится единым действом с самим Огнём… и нет в нём больше своих, и лишь своих, отдельных мыслей… и нет в нём больше своих и лишь своих отдельных действий… а всё в нём – благословенный Огонь… всё в нём божественный Огонь Единых КосмоМыслей… и нет в нём собственного эго… и нет в нём лишь его отдельных, и независимых то прочих, мыслей… и всякая же мысль его теперь колышит Целое… все ж мысли в нём теперь колышат единый благостный Огонь… любая мысль его колышет… воспламеняет единый трепетный Огонь… Весь Космос в нём… доступный ему от ныне Космос… Единый Космос… Живым Един блаженный Космос… Весь Космос – в нём отныне… И он в Едином и блаженном Космосе… теперь он сам и есть тот Космос. как Живо – Космос благостный Огонь… теперь он сам и есть тот вверенный ему Единый Космос, как благостный Живой Огонь… теперь он сам и Есть Живой Наследный Космос, как вверенный «живым» Огонь… Он сам и Есть тот Космос… теперь… Он сам… Тот Космос… и Тот Огонь… Он сам и Есть… и Есть Огонь… Он сам и Есть… и Есть Живой Огонь… Он Сам и есть… и сеть Наследный трепетный Огонь… УмоОгонь…
– Почему ж я так умён… Да… В своей основе, так называемые «мудрейшие святые люди» со всеми их будто бы «священными огненными мыслями» – по сути своей неизлечимые чудовища, уходящие от жизни, мстящие самой жизни. Я хочу быть их противоположностью: моё преимущество состоит в самом тонком понимании всех признаков здоровых инстинктов… Во мне нет ни одной болезненной черты; даже в пору моей самой тяжёлой болезни, я не сделался болезненным… и напрасно ищут в моём существе хоть малую черту черту фанатизма… её там нет… Её там просто нет… я прост, доступен, понятен, и состою из одних лишь здоровых инстинктов самой жизни… Я прост, доступен, и здоров… я с тем здоров… и с тем иду по жизни… с тем я здоров… здоров по жизни, и доступен я… с тем я здоров… иду по жизни я… и я здоров…