— Да, мама, — грубо бросил он. Забрав у нее платок, он использовал его, чтобы высморкаться.
— Ублюдок, — комментировала она беспристрастно.
— Стерва, — пробормотал Бенедикт, отворачиваясь. К сожалению, его манеры резко ухудшились после встречи с мисс Вон.
«Хорошо, что он покидает Бат», — уговаривала себя Козима. К тому времени, когда Бенедикт вернется, огонь между ними перегорит. Когда он возвратится, то станет для нее просто еще одним знакомым. Женатый мужчина в недалеком будущем. Серена отвезет его в Лондон, и на этом все закончится.
Но на данный момент она чувствовала себя, как скорбящая вдова.
Баронет достиг берега Уэльса следующей ночью. Ирландское море было неспокойно. Oн был вынужден переночевать в одной из местных гостиниц, ожидая утреннего парохода в Дублин.
Бенедикт спустился в обеденный зал, где обнаружил герцога Келлинчa, обедающего в одиночестве.
— Лорд Оранмор! Итак, вы решили поехать в Дублин и в конце концов получить наследство, — приветствовал его герцог. — Повезло вам!
— Я не лорд Оранмор, — твердо отказался Бенедикт, садясь за отдельный стол.
— Понятно, — сказал Келлинч. — Инкогнито, а? Не угодно ли вам присоединиться ко мне за ужином?
Бенедикт прилежно изучaл стоимость проезда.
— Нет, благодарю вас.
— У меня утка, — громко сообщил ему Келлинч. — Полагаю, если бы это был английский титул, вы бы не теряли времени на его получение, — продолжaл он, — но поскольку титул всего лишь ирландский, он не имеет никакого значения. Интересно вам знать, что ваш дед оставил состояние в пятьсот тысяч фунтов? Ммм?
Женщина за соседним столом невольно ахнула.
Бенедикт неохотно покинул свой стол и сел за стол Келинча. Что угодно, чтобы заткнуть человека.
— Вы говорите глупость за глупостью, сэр. Я не лорд Оранмор, и у моего деда не было никаких пятиста тысяч фунтов. Откуда? Это абсурдная сумма.
— Это абсурдная сумма, — согласился Келлинч. — Я злюсь, когда думаю об этом. Конечно, каждый землевладелец в Ирландии получил компенсацию за свои земли, когда был принят Акт о Союзе. Мой отец получил свою долю дохода. Но ваш дед был уникален тем, что считая это взяткой oт бритов, категорически отказывался тратить пенни из этих денег. Заметьте, он взял деньги, oн просто не стал тратить их. Вместо этого он вложил их. Вы счастливчик! Мой отец проиграл все свои деньги в первый же год.
— Полагаю, моему кузену Улику понадобится больше года, чтобы проиграть пятьсот тысяч фунтов, — сухо сказал Бенедикт.
— Улику? Он не станет играть, находясь в аду.
— Господи, — сказал Бенедикт с удивлением. — Улик умер?
— В борделе на Барак-стрит с улыбкой на морде. Конечно, это не совсем то, что ваша бабуля сообщила в некрологе в ирландском «Times».
— Мне жаль это слышать. Его сыну должно быть одиннадцать или двенадцать сейчас? Уверен, что у него есть надежные опекуны, чтобы присматривать за ним.
Келлинч печально покачал головой.
— Бедный парень! Не дожил до семилетнего возраста, не говоря уж об одиннадцати. Лихорадка унесла ребенка вместе с его бедной матерью. Остались живы две дочери. Конечно, теперь прекрасные молодые леди, ваши кузины. Нуала и Глорвина.
Бенедикт ждал без комментариев, пока официант подавал еду.
— Это очень грустно, — сказал он осторожно. — Однако мой дядя должен быть доволен.
— На кладбище не так много удовольствия, — возразил Келлинч. — В любом случае, не под землей.
— Кузен Том?
Келлинч покачал головой.
— Не спрашивайте.
— Так вы говорите, что я лорд Оранмор? Почему я не был проинформирован?
— Ваша бабушка сдвинула небеса и землю, чтобы отрезать вас от наследства, вот почему. Леди Анджела Редмунд могла выйти замуж за самого богатого человека в Ирландии, но одна из девушек Ричмонда выхватила его, когда ваша мать вышла замуж за англичанина. Ваша бабушка никогда не разговаривала с дочерью после этого. Теперь она выдала замуж Глорвину за кретина без подбородка. Надеялась, что от этого союза родится наследник, прежде чем вы отправитесь в Ирландию со своими жадными устремлениями.
Келлинч усмехнулся.
— Без ведома ее светлости, бедный Джеральд имел несчастье оскорбить Кози Вон однажды ночью в Дублинском замке. Ее братья отвезли его в Феникс-парк и поучили хорошим манерам — oн не оправдает ее ожиданий в ближайшее время.
Бенедикт нахмурился.
— Полагаю, что подобные вещи случаются довольно часто в Ирландии.
— Не с сыном лорд-мэра, нет!
На мгновение герцог выглядел задумчивым.
— Ах, но они были особой породой, Ларри и Сэнди Вон. Что они сделали с молодым лордом Луканом? Но его смерть была не совсем напрасной. После этого мужчины прониклись большим уважением к мисс Вон.
— И к их другой сестре тоже, — сказал Бенедикт.
— Элли? Конечно, она слишком молода для всего этого. Слава Богу!
Ужин была закончен в тишине.
— Кстати, — продолжил герцог, когда они вышли в гостиную, чтобы насладиться бренди и сигарой. — Она согласилась продать мне дом. После ругательств вдоль и поперек, конечно. Вот это женщина для вас. Ответ всегда — «нет», пока не скажет «да», а? Они держат нас за яйца с той минуты, как мы родились, и до самой смерти. Забавно, у меня действительно есть деньги, потому что я только что продал свой дом в Дублине. Теперь все, что мне нужно сделать, это убедить маму выехать из него.
Бенедикт уставился на него.
— Мисс Вон согласилась продать вам замок Арджент?
— Да. Пятьдесят тысяч фунтов! Грабеж на дороге.
Бенедикт сжал губы. Перед тем как покинуть Бат, он перечислил мисс Вон тридцать тысяч фунтов. Oна согласилась продать замок Арджент Келлинчу не потому, что ей отчаянно нужны деньги. Женщина — жадная, интригующая сука. Чем раньше он заберет y нее Черри, тем лучше. Разве Черри не обрадуется, когда узнает, что ее любовник — лорд Оранмор с ошеломляющим состоянием в пятьсот тысяч фунтов? И разве мисс Вон не будет скрежетать зубами?
— Признаюсь, я был удивлен, — сказал Келлинч. — Кози Вон упряма как мул! Но, полагаю, любовь заставила ее наконец увидеть свет.
— Любовь? — Бенедикт усмехнулся. — Мисс Вон?
Келинч засмеялся:
— Этот молодой парень лорда Уэйборна. Как его зовут — Уэтланд?
— Уэстлендс.
— В тот вечер он пришел в ложу в театре и немного поболтал с милой кузиной. Внезапно она сказала, что продаст мне дом. Не нужно быть гением, чтобы понять: она достигла взаимопонимания с этим мальчиком Уэтландов.
— Уэстлендсов, — Бенедикт поправил его автоматически.
— Он порвет с этой бедной девушкой Роуз в любую минуту, — вздохнул Келлинч. — Потому что ничего не получится из того, чтобы встать между Кози Вон и тем, чего она хочет.
— Что ж, мы дали ей прекрасное приданое! — Бенедикт сказал с горечью.
На следующее утро Ирландское море было гладким, как стекло, и почтово-пассажирское судно вышло без каких-либо затруднений, доставив пассажиров в Дублин как раз к чаю.
— Моя жена обязательно пришлет коляску, — сказал Келлинч, с удивительной скоростью двигаясь вокруг мешков с шерстью на доке. — Пойдемте, я доставлю вас в Сен-Стефан, Грин. Оран-Хаус находится на западной стороне, на Френч Уолк, если вы не знаете. Три передних стекла разбиты впереди под фронтоном. Вы не пропустите.
Бенедикт отказался, и оставив Пикеринга разобраться с багажом, покинул доки.
Он направился в Дублин, игнорируя толпы неистовых, грязных детей, которые толпились вокруг него, предлагая сделать любую смертную вещь за несколько пенни. Как они ни старались, они не могли сделать себя такими же жалкими, как их лондонские коллеги. Бенедикт подозревал, что они попрошайничают из некого соревновательного вида спорта. Их истории о несчастьях были так дико изобретательны, и они рассказывали с такими сверкающими глазами. Кроме того, их грязные щеки были подозрительно розовыми. Отбросы Лондона были слишком несчастны, чтобы рассказывать истории.