Между прочим, прошедший век дал нам катастрофические результаты, — не стоило полагать, что человек будет стремиться к морали более высокой, чем требовалось от него в быту; было медвежьей услугой отделить мораль от каждодневных чаяний человека и поднять на уровень альтруизма и самопожертвования.
Факт в том, что не «лучшее в человеке», а сугубо личный его интерес требуют от него помогать ближнему.
Мы живём теперь в мире, где никто не может иметь куска хлеба на столе, пока его не будет у соседа.
Если не поделиться хлебом, нельзя спать спокойно, потому что сосед вас убьёт.
Чтобы есть и спать в безопасности, человеку нужно поступать по правде, пусть из, кажется, неверных побуждений, и на практике заботиться о ближнем.
Я думаю, человек скоро поймёт, что самая практичная жизнь — нравственная жизнь, и что только эта жизнь ведёт к выживанию.
Он начинает понимать, что он либо поделится частью своих материальных благ, либо потеряет их все; что он должен уважать и учиться жить с другими политическими идеологиями, если он хочет, чтобы продолжалась цивилизация.
Вот таким аргументом настоящий опыт человека снабжает его, чтобы он мог понять и принять.
Вот она, примитивнейшая дорога к нравственности. Другой нет.
О целях и средствах
Мы не можем сначала думать, а потом действовать. С момента рождения мы погружаемся в действие и можем лишь слегка направлять его с помощью мысли. — Альфред Уайтхед.
Этот вечный вопрос «Оправдывает ли цель средства?» бессмысленный как таковой; настоящим и единственным вопросом этики является и всегда был вопрос: «Оправдывает ли эта конкретная цель эти конкретные средства?»
Жизнь и то, как вы её проживаете, — это история о средствах и целях. Цель — это то, чего вы хотите, а средства — это то, как вы этого добиваетесь. Когда мы думаем о социальных изменениях, возникает вопрос о средствах и целях.
Человек действия рассматривает вопрос о средствах и целях в прагматических и стратегических терминах. У него нет других вопросов; он думает только о своих реальных ресурсах и возможности различных вариантов действий.
Он спрашивает о целях только то, достижимы ли они и стоят ли они затрат; о средствах — только то, будут ли они работать. Сказать, что порочные средства порочат цели, значит поверить в непорочное зачатие целей и принципов.
Реальность — порочная и кровавая арена. Жизнь — это процесс развращения, начиная с того момента, когда ребёнок учится использовать свою мать против отца в политическом вопросе своего отхода ко сну; тот, кто боится развращения, боится жизни.
Практичный революционер поймёт слова Гёте «совесть — это добродетель наблюдателей, а не агентов действия»; действуя, человек не всегда может позволить себе роскошь принять решение, соответствующее как его совести, так и благу человечества.
Выбор всегда должен быть в пользу последнего. Действие направлено на спасение масс, а не на личное спасение индивидуума. Тот, кто жертвует общественным благом ради своей личной совести, имеет своеобразное представление о «личном спасении»; он недостаточно заботится о людях, чтобы быть «безнравственным» ради них.
Люди создают массу дискуссий и литературы по этике средств и целей, которые за редким исключением отличаются своей стерильностью, они редко пишут о своём собственном опыте в вечной борьбе жизни и перемен.
Более того, им чужды тяготы и проблемы, связанные с оперативной ответственностью и постоянным давлением, требующим немедленного принятия решений.
Они горячо убеждены в мистической объективности, где страсти вызывают подозрение.
Они предполагают несуществующую ситуацию, в которой люди беспристрастно и разумно рисуют и придумывают средства и цели, как будто изучают навигационную карту на земле.
Их можно распознать по одному из двух словесных штампов: «Мы согласны с целями, но не со средствами», — или: «Сейчас не время».
Моралисты в вопросе целей и средств или «нехочухи» всегда якобы без всяких средств достигают своих целей.
Моралистам, вечно одержимым этичностью средств, используемых неимущими против имущих, стоило бы подумать, какую политическую позицию они занимают.
На самом деле они являются пассивными, но реальными союзниками имущих. Именно на них ссылался Жак Маритен в своём высказывании: «Страх запачкаться, войдя в контекст истории, — это не добродетель, а способ избежать добродетели».
Эти «нехочухи» были теми, кто решил не бороться с нацистами единственным способом, которым с ними можно было бороться; они были теми, кто зашторивал окна, чтобы закрыть глаза на позорное зрелище, когда евреев и политических заключённых тащили по улицам; они были теми, кто втайне сожалел о творившемся ужасе — и ничего не делал.