Мне неприятно и тошно втягивать в эту грязь личную жизнь человека». Он ушёл.
Я поступил благородно; но реши я, что мы бы не победили иначе, то я бы без колебания использовал возможность. Какой был бы у меня выбор?
Втягивать себя в праведные «моральные» терзания, говорить: «Я лучше проиграю, чем запятнаю свои принципы», — и отправиться домой этическим девственником?
Было бы слишком большой трагедией, если бы сорок тысяч бедных проиграли тогда свою войну против безысходности и отчаяния.
То, что их положение даже ухудшилось из-за мстительности корпорации, тоже ужасно и прискорбно, но такова жизнь.
В конце концов, нужно помнить о средствах и целях.
Да, у меня могут возникнуть проблемы со сном, потому что требуется время, чтобы спрятать эти большие, ангельские, нравственные крылья под одеяло.
Для меня такое было бы полной безнравственностью.
Шестое правило этики средств и целей гласит: чем менее важна желаемая цель, тем больше можно позволить себе заниматься этической оценкой средств.
Седьмое правило этики средств и целей заключается в том, что в целом успех или неудача являются могущественной детерминантой этики.
Суждение истории в значительной степени опирается на результат успеха или неудачи; оно определяет разницу между предателем и героем-патриотом.
Не может быть такого понятия, как успешный предатель, потому что если он преуспевает, то становится отцом-основателем.
Восьмое правило этики средств и целей гласит, что моральность средства зависит от того, используется ли средство в момент неизбежного поражения или неизбежной победы.
Те же средства, использованные, когда победа, казалось бы, обеспечена, могут быть определены как аморальные, тогда как если бы они были использованы в отчаянных обстоятельствах для предотвращения поражения, вопрос о морали никогда бы не возник.
Короче говоря, этика определяется тем, проигрывает человек или выигрывает. Всегда убийство считалось оправданным, если оно совершалось в целях самообороны.
Давайте рассмотрим этот принцип на примере самого ужасного этического вопроса современности: имели ли США право использовать атомную бомбу в Хиросиме?
Когда мы сбросили атомную бомбу, Соединённые Штаты были уверены в победе.
В Тихом океане Япония терпела поражение за поражением.
На тот момент мы были уже на Окинаве с авиабазой, с которой могли круглосуточно бомбить врага.
Японские военно-воздушные силы были уничтожены, как и их военно-морской флот.
Победа пришла в Европу, и все европейские военно-воздушные силы, флот и армия были высвобождены для использования в Тихом океане. Россия наступала, чтобы получить свою долю добычи.
Поражение Японии было абсолютной неизбежностью, и единственный вопрос заключался в том, как и когда будет осуществлён государственный переворот.
По известным причинам мы сбросили бомбу и спровоцировали всеобщие дебаты о моральности использования этого средства для завершения войны.
Я утверждаю, что если бы атомная бомба была разработана вскоре после Перл-Харбора, когда мы были беззащитны, когда большая часть нашего тихоокеанского флота была на дне моря, когда нация боялась вторжения на тихоокеанское побережье, когда мы также были привержены войне в Европе, то применение бомбы в то время против Японии было бы повсеместно провозглашено как справедливое возмездие градом, огнём и серой.
Тогда применение бомбы было бы воспринято как доказательство того, что добро неизбежно побеждает зло.
Вопрос об этичности применения бомбы никогда бы не возник в то время, и характер нынешних дебатов был бы совсем другим.
Те, кто не согласится с этим утверждением, не помнят о состоянии мира в то время.
Они либо глупцы, либо лжецы, либо и то, и другое.
Девятое правило этики средств и целей заключается в том, что любое эффективное средство автоматически оценивается оппозицией как неэтичное.
Одним из величайших героев революции был Фрэнсис Мэрион из Южной Каролины, который вошёл в историю Америки как «Болотный лис».
Мэрион был откровенным революционным партизаном. Он и его люди действовали в соответствии с традициями и со всеми тактическими приёмами, которые обычно используются современными партизанами.
Корнуоллис и регулярная британская армия столкнулись с тем, что их планы и операции были саботированы и дезорганизованы партизанской тактикой Мариона.
В ярости от эффективности его операций и неспособные справиться с ними, англичане осудили его как преступника и обвинили в том, что он воюет не «как джентльмен» или «христианин».