Он был подвергнут шквалу обличений об отсутствии этики и морали за использование партизанских средств для победы Революции.
Десятое правило этики средств и целей гласит: делай то, что можешь, с тем, что имеешь, и облеки это в нравственные одежды.
В случае действия первый вопрос при определении средств, которые стоит использовать для достижения конкретных целей, в том, какие средства имеются в наличии.
Для этого нужно проанализировать, какие в пользовании имеются силы и ресурсы.
Это предполагает отбор множества факторов, которые вместе создают обстоятельства в каждый конкретный момент времени, и необходимость подстроиться к популярным взглядам и популярному климату.
Нужно рассмотреть вопросы вроде того, сколько времени нужно и имеется.
Кто и сколько поддержат действие?
Обладает ли оппозиция такой властью, чтобы задержать или изменить принимаемый закон?
Влияет ли на полицию так, что легально и в приказном порядке менять ничего нельзя?
Если нужно оружие, доступно ли подходящее оружие?
Наличие средств определяет, будете ли вы на виду или в подполье; будете ли вы действовать быстро или медленно; масштабные начнёте изменения или ограниченные корректировки; будете ли вы действовать путём пассивного сопротивления или активного сопротивления; или будете ли вы действовать вообще?
Отсутствие средств вообще может толкнуть человека на путь мученичества в надежде, что это станет катализатором, запустит цепную реакцию, которая выльется в массовое движение. Тогда простое этическое утверждение используется как средство достижения власти.
Наглядную иллюстрацию сказанному можно найти в кратком изложении Троцким знаменитых Апрельских тезисов Ленина, опубликованных вскоре после возвращения Ленина из ссылки.
Ленин заметил: «Задача большевиков — свергнуть Империалистское правительство.
Но правительство поддерживают социальные революционеры и меньшевики, а тех в свою очередь поддерживает доверчивость людских масс.
Мы в меньшинстве. В этих условиях о насилии с нашей стороны не может идти речь».
Суть выступлений Ленина в этот период сводилась к тому, что: «Оружие у них, поэтому мы за мир и за реформы через голосование.
Когда у нас будет оружие, тогда пойдут в ход пули». И так оно и было. Махатма Ганди и его пассивное сопротивление в Индии представляет собой яркий пример выбора средств.
Здесь мы также видим неизбежную алхимию времени, работающую над моральными эквивалентами как следствие изменения обстоятельств и положения имущих к неимущим, с естественным смещением целей от получения к сохранению.
Ганди выступает для мира вершиной величайшей моральности и уважительного обращения со средствами и целями.
Мы можем предположить, что кто-то верит, что если бы Ганди был жив, вторжения на Гоа или любого другого вооружённого нападения бы не было.
Точно так же политически наивные люди посчитали бы невероятным, что великий апостол ненасилия Неру когда-либо одобрил бы вторжение на Гоа, ведь именно Неру заявил в 1955 году: «Каковы основные элементы нашей политики в отношении Гоа?
Во-первых, мирное решение.
Это необходимо, если мы не подрываем всю свою политику в корне и всё, что делали… Мы полностью исключаем немирные решения».
Он был человеком, преданным ненасилию и, вероятно, любви к человеку, в том числе к своим врагам.
Его целью была независимость Индии от подчинения иностранцам и средством было пассивное сопротивление.
История, религиозное и моральное мнение настолько закрепили Ганди в этой священной матрице, что во многих кругах считается кощунственным задаваться вопросом, не была ли вся эта процедура пассивного сопротивления просто единственной разумной, реалистичной, целесообразной программой, которая была в распоряжении Ганди; и что «мораль», которая окружала эту политику пассивного сопротивления, была в значительной степени обоснованием, чтобы прикрыть прагматическую программу желаемой и необходимой моральной оболочкой.
Давайте рассмотрим этот случай. Во-первых, Ганди, как и любой другой лидер в области социального действия, был вынужден изучить имеющиеся средства.
Если бы у него было оружие, он вполне мог бы использовать его в вооружённой революции против британцев, что соответствовало бы традициям революций за свободу с помощью силы.
У Ганди не было оружия, а если бы оно у него было, то у него не было бы людей, которые могли бы его использовать.
В своей автобиографии Ганди пишет о своём великом удивлении пассивностью и покорностью своего народа, который не мстил и даже не хотел мстить британцам: «По мере того, как я продвигался всё дальше и дальше в своём расследовании зверств, совершённых над народом, я сталкивался с такими рассказами о тирании правительства и бессистемном деспотизме его чиновников, к которым я едва ли был готов, и они наполняли меня глубокой болью.