Не сложно теперь понять, почему в литературе общества имущих практически лежит непаханая целина там, где должны быть труды о социальных преобразованиях.
Как только отгремела Революция в Америке, мы почти ничего уже не находим помимо права революции, заложенного в Декларации независимости как фундаментального права; семьдесят три года спустя — краткого эссе Торо «Про обязанность не покоряться власти»; за ним следует заново утверждённое Линкольном в 1861 г. Право на революцию (см. прим. 1).
Святость революции превозносится в бурных красках, — то есть революций прошлого.
Наша готовность даровать революции священные права растёт и усиливается с ходом времени.
Чем старше революция, чем больше она уходит в прошлое, тем более священной она становится.
Не считая небольшого комментария Торо, наше общество даёт нам не так много советов, предложений, как взрастить социальную перемену.
С другой стороны, Имущие нескончаемым потоком создают литературу о том, почему следует держать статус-кво.
Религиозные, экономические, социальные, политические и юридические трактаты без конца нападают на революционные идеи и попытки к изменению как аморальные, ошибочные и идущие против Бога, страны и матери.
Эти успокоительные в виде литературы от статус-кво включают угрозу о том, что, раз все эти движения непатриотичны, подрывают устои, рождаются в преисподней и все какие-то змеиные в их крадущейся вероломности, поддерживающих их ждёт суровое наказание.
Все великие революции, включая Христианство, различные реформации, демократию, капитализм и социализм, были «награждены» такими эпитетами во времена своего рождения.
С точки зрения статус-кво, заботящегося о своём образе в глазах общественности, только у революции нет образа, но лишь тёмная, грозная тень грядущего, которую она отбрасывает.
Неимущие этого мира, которых захлёстывает турбулентность сегодня, в отчаянном поиске трудов о революции могут найти их лишь у коммунистов — красных и жёлтых. Там можно прочесть о тактиках, манёврах, стратегии и принципах предприятия по созданию революций.
Оттого, что в этой литературе все идеи накрепко ввинчены в язык коммунизма, революция кажется синонимом коммунизма (см. прим. 2).
В «схватках» их революционного запала неимущие жадно тянутся к нам на первых шагах от состояния голодного истощения к состоянию хотя бы терпимому, и мы отвечаем непонятным, неубедительным и бессмысленным набором абстракций про свободу, мораль, равенство и опасность стать интеллектуальным рабом идеологии коммунизма!
Сопутствуют им бескорыстные подачки, завязанные ленточками моральных принципов и «свободы», а на них висит ценник — неумелая верность нашим политическим принципам.
С приходом революций в России и Китае мы внезапно претерпели моральный перелом и озаботились благополучием наших братьев по ту сторону земного шара.
Революция неимущих умеет вызывать моральные откровения в имущих.
Революция неимущих также наводит паранойяльный страх; поэтому теперь мы обнаруживаем, что каждое прогнившее и скорое на репрессии правительство мира вокруг говорит нам: «Дайте нам деньги и солдат, или случится революция, а новые лидеры станут вашими врагами».
В страхе революции и принимая статус-кво, мы позволили коммунистам сделать нимб революции за справедливость для неимущих своим по умолчанию.
Мы только усугубили ситуацию, приняв как данность, что везде статус-кво необходимо оберегать и поддерживать по отношению к революции.
Сегодня революция стала синонимом коммунизма, в то время как капитализм — синонимом стабильности.
Мы порой принимаем революцию, если уверены, что она пойдёт на нашей стороне, да и то лишь тогда, когда мы понимаем, что она неизбежна. Революции вызывают у нас отвращение.
Мы позволили случиться самоубийственному сценарию, в котором коммунизм и революция стали целым.
Эта книга посвящена разделению этого политического атома, разрыву между коммунизмом и революцией, которые даны вместе по определению.
Если бы неимущие мира поняли и приняли мысль, что революция не обязательно значит ненависть и войну со стороны США, холодную или нет, это само по себе было бы великой революцией в мировой политике и будущем человечества.
Это одна из главных причин, заставивших меня карманную книгу революционера отливать не со слепка коммунизма или капитализма, а в форме, которая послужит инструкцией неимущим независимо от цвета их кожи или политических взглядов.
Здесь я собираюсь предложить организацию, с которой приходит сила: как получить её и как использовать.