— За каким ведром ты ее послала? — стараясь немного разрядить обстановку, уточнил я. Хотя, судя по новому грохоту из сеней, и последующему сдавленному смеху со двора, по крайней мере, Велесу было весело. Правда он после опомнился и исправился… слегка своеобразно. Примерно это звучало так:
— Ха-ха-ха… в смысле «Гав»…
— Ась? — раздалось удивленное из сеней, где Велеса было слышно еще лучше. Но затем раздался очередной грохот, а со двора уже подвывали, причем вой даже на волчий не походил! Горе луковое, а не зверь.
— Не знаю, — пожала Дарина плечами. — Ты сказал ее отвлечь, я отвлекла. Не уверена, что в сенях оставляла какие-то ведра. Но, так как она не взяла с собой свечу, а в сенях темно, еще несколько минут у нас есть… — скупо и коротко улыбнулась девчонка, а после вздрогнула и замерла, большими глазами, полных ужаса, разглядывая пренеприятнейшую и пугающую рану на груди богатыря. Та тянулась от ключицы и до солнечного сплетения и выглядела паршиво. Будь мужик обычным человеком — помер бы в первое же мгновение. Этот держится уже час — минимум, при условии, что Василина обнаружила его сразу же, после получения раны. Но что-то мне подсказывало, что это — не так. — Я не смогу… — дрожащим голосом пробормотала Дарина, а после затравленно посмотрела на меня и, тряся головой, попятилась от стола. — Не смогу. Я никогда не сталкивалась с такими ранами. Не смогу залечить, — всхлипнув, совсем тихо проронила девушка.
— Ты уже лечила раны, насколько мне известно.
— Не настолько серьезные! — с паникой в голосе, заметила Дарина, лихорадочно рассматривая кровоточащую рану. В больших и округлых золотистых глазах показались редкие слезы бессилия и страха…
— Перед тобой богатырь. Он не совсем смертный, потому должен выдержать многое. Но недолго. Если еще немного протянем, он точно загнется, — подметил я, вдруг отчетливо осознав, что девчонка не простит себе смерти этого охотника. Нам с ней в практическом плане было бы лучше от него избавиться. Ладно, мне, так как охотники — практически естественные враги таких, как я. Но Дарина, сколько бы ни притворялась циничной ведьмой, будет сильно переживать, если не поможет, тут Василина, пожалуй, права. Ведунья, несмотря на болезненную самоотверженность, свойственной белым, до сих пор остается нейтральной, что удивительно. А вот такое сильное потрясение, не подтолкнет ли ее на темную сторону?
Прикинув в уме, что это неплохой повод для того, что собирался сделать, я шагнул к девушке. Взял ее за плечи и заставил посмотреть мне в глаза:
— Ты должна попробовать. Если он подохнет, твоя дивчина возьмется за меня, чего мне совершенно не хочется. Причем, я в этом даже не сомневаюсь, так как она обещала. А если вспомнить, насколько девица целеустремленная, то я эту… красотку опасаюсь. Учти, я добровольно не дамся и разнесу половину деревни, прежде чем меня окольцуют. Так что, если не ради него, ради спокойствия деревенских стоит попробовать спасти бедолагу.
— Ты им откупиться хочешь, — растерянно заметила Дарина, но слезы, кажется, отступили. Девушка шмыгнула курносым носом в редких веснушках и стала успокаиваться. Сработало.
— Потому и бедняга. Дать ему помереть было бы гуманнее, — фыркнул я, а после подтолкнул девчонку к ее стеллажам, где она хранила посуду, уже готовые микстуры, мази и сушеные травы.
Дарина вздохнула, выше засучила рукава, собрала волосы лентой, а после развела бурную деятельность. Даже меня умудрилась подключить, раздавая команды.
Я же, наконец, смог вблизи увидеть, как она волшбу творит. Сама того не понимала, не видела, но сущность берет свое. То, как девчонка обращалась с травами, какие слова бормотала, как держала руки, обрабатывая рану. Она ведь действительно не понимала. Просто ее так научили. А земная магия, подчиняющаяся только ведуньям, сама текла по ее пальцам, концентрируясь на кончиках, и расползаясь по коже богатыря невидимыми нитями живительной силы.
У другой несведущей ведуньи ее уровня подобное бы не получилось. Насколько мне известно, стать ведуньей и знахаркой несложно. Тут учеба нужна, вера сильная, и за должные заслуги земля сама одарит тебя способом с ней общаться и обращаться.
Вот только Дарина — урожденная ведьма. Даже без инициации своего дара, земля ее признает, хоть девчонка и не верит в то, что делает. Но Людмила научила азам. Как раз хватит для того, чтобы получить максимум из того, что может смертная, но мало, чтобы войти в силу. Идеальный баланс…
И тут вспомнил слова Дарины о том, что, узнай люди, будто она лечит их тем же, что растет на огороде. Тут она сильно заблуждается. Расти-то растет, но той пользы, как от ее приготовления, никто в этой деревне достичь не сможет.