— Это и есть Оракул? — не желая отводить взгляд от сияющей сферы, задала Дарина вопрос, на который ответить я не успел.
— Нет, это лишь индикатор. И он подчиняется только Оракулу, — заметил грубый старческий голос. А с другой стороны сферы вышла невысокая, сгорбленная фигура в балахоне.
«Ну, начинается…» — подумал я про себя и напрягся.
— Спасибо большое, — мельком повернулась девушка на звук и вновь хотела вернуть внимание на сферу, но осознала, что отвечал не я, а уродливая и старая троллиха, которая больше напоминала жабу, чем кого-то еще. Дарина тут же вновь посмотрела на троллиху, а затем вздрогнула и одним прыжком отскочила ко мне в поиске защиты. — З-здравствуйте, бабушка… — заикаясь, молвила она из-за моей спины, испуганно таращась на ухмыляющуюся старуху, которая любила подобные развлечения. Учитывая, что та была слепа, как крот, полагаю, это было ее единственной отдушиной. Хотя насчет слепоты спорный вопрос. Глаза были белы, но когда ей было нужно Ора видела больше зрячих. А еще ворчливость, излишняя сварливость и упрямство десятка ослов.
— «Бабушка», — ухмыльнулась тролиха еще шире, словно пробовала слово на вкус. — Так меня еще не приветствовали. Все карга, старуха, кляча, госпожа и Оракул… Мне нравится «бабушка», — решила она, а затем хитро прищурила белесые глаза и принюхалась длинным и мясистым носом с бородавкой на кончике. — Девонька, ты чьих кровей будешь? Пахнешь очень уж странно. Будто живая…
— Так я того… живая… вроде, — замялась девушка с видом, словно уже и сама ни в чем не была уверена.
— Вот так новость! Живая во Мраке! Никогда такого не было и вот пять! Но ты, девонька, не беспокойся. Жизнь — это тебе не смерть. Это дело поправимое, — «успокоила» троллиха добродушно, словно рассуждала не о жизни, а о сломанном ногте. И что значит «опять»?
— Да я не жалуюсь, — заверила молодая ведьма, предпочтя окончательно скрыться за моей спиной, даже не выглядывая. — Я, знаете ли, привыкла в живых ходить! У каждого свой «крест», и я свой, пожалуй, доношу сколько положено. Перестраиваться заново не хотелось бы.
— Долго?
— Что «долго»? — не поняла Дарина.
— Долго еще помирать не хочешь? — довольно покладисто отозвалась Ора, хотя повторяться и пояснять свои слова не любила. И вообще она сегодня очень разговорчивая. Обычно Оракул предпочитала говорить о деле короткими загадками и стихами. А вот браниться и ворчать — сколько угодно и на разных языках.
— Ну, еще лет пятьдесят, хотя бы… — прикинула ведьма навскидку.
— Мы это еще обсудим, — кивнула троллиха, отчего Дарина у меня за спиной громко сглотнула.
Хвост словно сам собой нашел талию девушки и обвился вокруг. Я даже сам не успел подумать, как девчонка отреагирует на демонское проявление поддержки, учитывая, что это был эквивалент человеческим объятьям, которые мы не особо практиковали. Размер и форма рогов у всех была разной, потому человеческие объятья были не всегда возможны. А вот такой жест — вполне его заменял.
Но Дарина не протестовала. Напротив, прижалась к спине плотнее, нервно обхватив кончик моего хвоста, что так неудачно попал в цепкие ручонки человечки. Подавил порыв пораженно вскрикнуть от щекотки, а затем справился с собой, прочистил горло и просто убрал хвост от девчонки подальше. Или от греха, потому что… в целом было приятно.
— Волозар, тварин сын? Ты ли это?
— Не «тварин», а «Твирилла»! — поправил я по привычке, понимая, что старуха пропустит замечание мимо своих лопоухих и волосатых ушей. — Будто ты не знаешь, что я, — проворчал, прекрасно зная, что старая, несмотря на слепоту, могла заметить черную кошку в черном помещении. А уж в обонянии могла и с Велесом посостязаться.
— Ты коровником и тиной пахнешь, — не упустила она возможность сострить и довольно подбоченилась. — Эк тебя заданьице-то потрепало.
— Там, вообще-то, очередь, — напомнил я про ждущих за дверью. — Не хотелось бы задерживать. Давай просто разберемся с делами, а обменяться оскорблениями успеем и после.
— И без тебя знаю, про очередь. Ходят тут, ходят, всякие, покоя от вас нет, а у меня потом нервы ни к бездне! — огрызнулась старуха, а затем, перекатываясь с ноги на ногу, проковыляла к сфере и коснулась ее. — Однако! И наворотил же ты дел, тварины сын, — спустя время, за которое сфера несколько раз меняла цвет, показывая своей хозяйке только ей доступные видения.