— Так, а чем помочь? — растерялся тот.
— Несите сладенького!!! — рявкнула я так, что некто из очереди дернулся и едва не выронил уже знакомый мне шарик энергии, с которой игрался, словно с игрушкой. — Рожать сейчас буду… — вдруг решила я, постучав себя по подбородку.
— Так ты еще не беременная, — рискнул кто-то заметить.
— И кровушку исторгать собиралась… — невинно напомнил какой-то смельчак из очереди.
— А как знать, что именно нутро исторгать будет? — не растерялась я. — Вдруг я не толстая, а дитяткой обремененная? — задала я резонный вопрос, а затем фыркнула: — И вообще, даже если не беременная, дело то важное, подготовки требует. От репетиции хуже не станется, — рассуждала я, а затем прочистила горло, выпучила глаза и заорала: — А-а-а-а!!!
— Ты чего орешь, дура? — закрыв руками уши, возмутился синерожий.
— Вот сразу видно, что жены у тебя нету, — посетовала я и неудовлетворенно цыкнула, отвлекшись от имитации родов. — Не видишь? Схватки репетирую! — пояснила я и вновь набрала в грудь побольше воздуха. — А-а-а-а-а-а-а!!! — орала на одном выдохе. — Обзаведешься семьей — поймешь, — назидательно добавила я. — А пока можешь со мной репетировать радостное событие деторождения! У вас-то рожками вперед, наверное, дитятко идет, потому ваши жены и того хлеще орут! Привыкай, не все же век холостым ходить! — заметила я, отметив, что двое или трое из очереди страдальчески вздохнули, понуро кивая рогатыми головушками. — А-а-а-а… сладенькое роженице кто-нибудь даст?! — и вовсе обиделась я. Да и кушать и впрямь хотелось. — Можно и мясца зажаренного! Только постного, а то я на диете, — озвучила я свое пожелание и вернулась к главному: — А-а-а!
— Ладно-ладно! — взвыл синерожий. — Идите первыми, только прекрати орать!
— То-то же, — важно шмыгнула я, расправив подол запачканного землей и прелой травой сарафана, и мотнула головой ожидающему Володе на двери: — Ведите, господин Володька, на суд несчастную роженицу!
Демон, до тех пор с искренним интересом взирающий на мое представление, одобрительно усмехнулся, а затем, толкнув синекожего плечом, прошел первым. Я, было, двинулась за ним, но тут меня остановил тихий голос того, кто нехотя уступил нам очередь:
— Слышь, человечка, — обратился он ко мне, воровато оглядываясь и понижая голос. — А что, все роды так проходят? У меня невеста есть, к свадьбе готовимся.
— Нет, конечно, — улыбнулась я, а затем добавила: — Обычно роженицы еще проклинают мужей и во всех подробностях рассказывают, как после родов сделают себя вдовами. А те, кто более стойкий — просто лишат благоверных возможности к новому продолжению рода.
Тот удивился, засомневался, оглянулся на товарищей, и те трое, кто явно имел потомство, мрачно подтвердили, с тяжестью и горестью вздохнув.
Глава 2. Волозар
Мы не пробыли во Мраке и часа, а несносная ведьма уже умудрилась перевернуть с ног на голову весь храм, в котором предписывалось следовать строгим канонам поведения и сохранять порядок. Оракул очень не любила, когда ее покой что-то прерывает. И еще месяц назад я был бы вынужден следовать правилам поведения, чтобы избежать неудовольствия второй по значимости фигуры во Мраке, после Владыки, разумеется.
Но теперь я — контрабандист, уклонист, махинатор и полный болван, если уж говорить откровенно. Потому и не стал сдерживать Дарину. Подумаешь, наказанием больше, наказанием меньше. То, во что я вляпался, уже вполне хватит на изгнание, а Оракул меня всегда недолюбливала. Хуже не будет.
Толкнул тяжелую дверь и пропустил вперед Дарину. На мгновение растеряв всякую уверенность, она бросила на меня нерешительный взгляд, а затем уже в привычной манере упрямо поджала губы и слегка нахмурилась, смело ступив в просторную и светлую залу, посреди которого стоял каменный постамент, а над ним парила и переливалась голубыми всполохами магическая сфера сияющая ровным белым светом, которая и освещала залу, как ясным дней.
Девушка пораженно раскрыла рот, приложив ладошку к губам, а затем подошла ближе и заворожено замерла, с любопытством и детским восторгом разглядывая магию в своем чистом проявлении.
А я смотрел на нее, замерев сбоку, и вдруг подумал, что стать контрабандистом — не такая уж и страшная вещь. И, вообще, задание я выполнил. Своеобразно, но сопроводил же же Дарину во Мрак? И Оракулу придраться не дам. Темную душу доставил? Доставил. А все остальное — мелочи. Задание исполнил, главный пункт возвращения во Мрак — выполнил. А если станут артачиться, так припомню, что предыдущих демонов, что возвращались от Дарины и вовсе ни с чем — прощали же? А возвращались они с пустыми руками, если не брать в расчет заикание, дергающийся глаз, новые фобии и ворох других душевных расстройств.
— Это и есть Оракул? — не желая отводить взгляд от сияющей сферы, задала Дарина вопрос, на который ответить я не успел.
— Нет, это лишь индикатор. И он подчиняется только Оракулу, — заметил грубый старческий голос. А с другой стороны сферы вышла невысокая, сгорбленная фигура в балахоне.
«Ну, начинается…» — подумал я про себя и напрягся.
— Спасибо большое, — мельком повернулась девушка на звук и вновь хотела вернуть внимание на сферу, но осознала, что отвечал не я, а уродливая и старая троллиха, которая больше напоминала жабу, чем кого-то еще. Дарина тут же вновь посмотрела на троллиху, а затем вздрогнула и одним прыжком отскочила ко мне в поиске защиты. — З-здравствуйте, бабушка… — заикаясь, молвила она из-за моей спины, испуганно таращась на ухмыляющуюся старуху, которая любила подобные развлечения. Учитывая, что та была слепа, как крот, полагаю, это было ее единственной отдушиной. Хотя насчет слепоты спорный вопрос. Глаза были белы, но когда ей было нужно Ора видела больше зрячих. А еще ворчливость, излишняя сварливость и упрямство десятка ослов.
— «Бабушка», — ухмыльнулась тролиха еще шире, словно пробовала слово на вкус. — Так меня еще не приветствовали. Все карга, старуха, кляча, госпожа и Оракул… Мне нравится «бабушка», — решила она, а затем хитро прищурила белесые глаза и принюхалась длинным и мясистым носом с бородавкой на кончике. — Девонька, ты чьих кровей будешь? Пахнешь очень уж странно. Будто живая…
— Так я того… живая… вроде, — замялась девушка с видом, словно уже и сама ни в чем не была уверена.
— Вот так новость! Живая во Мраке! Никогда такого не было и вот пять! Но ты, девонька, не беспокойся. Жизнь — это тебе не смерть. Это дело поправимое, — «успокоила» троллиха добродушно, словно рассуждала не о жизни, а о сломанном ногте. И что значит «опять»?
— Да я не жалуюсь, — заверила молодая ведьма, предпочтя окончательно скрыться за моей спиной, даже не выглядывая. — Я, знаете ли, привыкла в живых ходить! У каждого свой «крест», и я свой, пожалуй, доношу сколько положено. Перестраиваться заново не хотелось бы.
— Долго?
— Что «долго»? — не поняла Дарина.
— Долго еще помирать не хочешь? — довольно покладисто отозвалась Ора, хотя повторяться и пояснять свои слова не любила. И вообще она сегодня очень разговорчивая. Обычно Оракул предпочитала говорить о деле короткими загадками и стихами. А вот браниться и ворчать — сколько угодно и на разных языках.
— Ну, еще лет пятьдесят, хотя бы… — прикинула ведьма навскидку.
— Мы это еще обсудим, — кивнула троллиха, отчего Дарина у меня за спиной громко сглотнула.
Хвост словно сам собой нашел талию девушки и обвился вокруг. Я даже сам не успел подумать, как девчонка отреагирует на демонское проявление поддержки, учитывая, что это был эквивалент человеческим объятьям, которые мы не особо практиковали. Размер и форма рогов у всех была разной, потому человеческие объятья были не всегда возможны. А вот такой жест — вполне его заменял.