Чем глубже мы заходили, тем сильнее я ощущала странное недомогание. Чувство подавленности, угнетения, никогда ранее не посещавшее меня, и от того — непонятное.
Внезапно лаз оборвался, перейдя в зал — во всяком случае, я решила, что это именно зал. Округлый, пустой, наполненный холодом и тяжелым воздухом. Я все-таки зажгла огонь в ладонях и начала осматривать стены, в то время как мужчины — центр. Моими находками стали разве что трещины на камне, полном молочных прожилок. Как подтеки молока.
Спутникам повезло больше.
— Ничего себе! — воскликнул Лис.
— Вот это да… — присвистнул Радислав.
Я отыскала смутное очертание того, чему они восхищались. Нечто широкое, размытое. Пришлось подойти ближе, чтобы воочию убедиться, что глаза не подвели.
Громадная — в два человеческих роста — статуя виверны, выполненная из черного мрамора, выглядела невероятно реалистичной. Лис боязливо провел по изгибам длинного хвоста, оканчивающегося стрелой. Лапы зверя, короткие, трехпалые, были массивны. Длинными когтями словно уцепились за землю. Каждая чешуйка на широкой груди была идеально вырезана умелым мастером. Узкая морда с широкими ноздрями и раскосыми глазами смотрелась ехидно, а маленькие ушки, напоминающие беличьи, — смешно. Гребень на морде оканчивался шипами.
— Как живая, — шепнула я, обводя пальцем чешуйки.
— И не предполагал, что они такие. — Голос Лиса преломился от изумления. — На гобеленах иначе. Мельче, страшнее.
Варрен прекрасно осознавал, что близок к отгадке. И я понимала его. Символ Галаэйи здесь. В пещере, где по пророчествам спрятано спасение увядающего государства. Почему ни один путник до нас не ворвался сюда? Не смог? Не нашел дороги? Не был достаточно смел?
— С чего ты взял, что это настоящая виверна? — Радислав рассеял грезы Лиса. — Её так видел скульптор.
— Возможно, ты прав. Или они вообще никак не выглядят, ибо их не существуют, — мямлил друг, как не свой, обходя виверну кругом.
Мы долго осматривали статую, но так и не узнали, откуда в глубине гор столь реалистичная красота. Я забралась по голове виверны, опираясь на шипы, и, перевесившись, потрогала массивную челюсть зверя. Выпирающий верхний ряд зубов вселял уверенность в то, что будь ящер живой, он бы с легкостью прокусил трех наглецов разом.
— Шикарная, — напоследок вздохнула я, спрыгивая с шеи. — Представляю, каковы они в бою.
Мужчины согласно промычали. И вдруг Лис напрягся, прислушался. А после выхватил с бедра клинок и метнул его практически около моего уха. Я отпрыгнула и пролепетала:
— За что?
Радислав шикнул и, указав мне за спину, вытащил меч. Я пустила огонек назад.
Вот и хозяин той паутины, что преграждала нам дорогу. В трех локтях от меня на земле корчился в последних муках паук размером с поросенка. Его тонкие длинные жвала разжимались и сжимались, изо рта лилась слизь. Шарообразное тело пронзал кинжал Лиса. Радислав подошел к твари и распорол её толстое мохнатое брюхо. Паук разжал челюсти и опал.
Я хотела рассмотреть его получше, но Лис схватил меня за шиворот.
— Потом. Вдруг он не единственный.
Радислав уже обходил залу с мечом наготове. Рывок, и он насквозь проткнул новую тварь, прижав её башмаком, и снял с острия.
Я заметила третьего паука. Повела плечами и, не придумав ничего лучше, запустила в него ком света. По лапам к туловищу разбежались лепестки пламени. Паук забился в судорогах и беззвучно умер. Бр-р, позвоночник сковало страхом. Когда поверженное существо орет — это как-то понятнее, разумнее. Чем так. Разинув пасть и уставившись в темный потолок многогранными глазами.
Радислав с Лисом настороженно осматривались. Я всё же присела к первой убитой твари, вляпавшись каблуком в липкую жижу, вытекшую из её живота. Обыкновенный паук. Но его размеры…
Внизу закопошились собратья убитого. Куда меньше его, с половину ладони. Они влезали по сапогам, заползали на штанину, но угрозы не представляли. Разве что если покусают. Бес знает, какой у них яд. Я передернулась и попыталась вспомнить какую-нибудь полезную магию.