— Слава! — Лис поманил к себе. — Где ты застряла?!
Пришлось сбросить пауков с себя и растоптать, а после — побежать.
За спиной виверны отыскался новый проход, куда шире и чище первого. Любопытство подогревало кровь. Развилки множились, тишина давила на затылок. Но мы шли, позабыв обо всем. На пути попалось ещё четыре паука, доходящих мне до колена. Они были неуклюжие, медлительные, и Радислав с Лисом убили тварей быстрее, чем те успели атаковать. Один, правда, пустил в нас паутиной, но путы легко порвались.
Но когда очередной проход окончился дверью из цельного куска мрамора, покрытого рунным текстом, наш пыл иссяк.
Я рассматривала причудливые узоры, пока Радислав пытался подцепить глыбу лезвием меча. Увы, между ней и стеной проглядывалась едва различимая щелка, в которую лился красно-желтый, как солнечный, свет. Лис облазил все углы в поисках потайного рычага, но впустую.
— Здесь что-то написано, — вынесла я вердикт. — Но, хоть убейте, не прочитать, что именно.
— Чужой язык? — Лис всмотрелся в руны.
— Наш, но древний. Столетия четыре как не в ходу. Меня ему учила ведьма… Но бегло… И написано неразборчиво…
— Ну-ка. — К нам присоединился Радислав.
Он поводил подушечкой указательного пальца по надписям, прикрыл веки, ощупал круги. Охотник не видел текст, но читал его:
— Целый сказ. О том, как дружны были людские народы с чужеземцами, как поссорились давным-давно из-за жадности, и как боги оградили мир от разрушительных войн каменной стеной — горами. А защитниками стены поставили яростных виверн, которыми пожертвовали варрены. И что ходы охраняют грозные многолапые монстры, чья слюна разъедает кости. Это пауки, что ли? И ничуть не грозные, видать, усохли за столетия. Так… Ерунда… Сказки… Проклятья… Во, в конце говорится, что пройти сможет тот, кто принесет кровавую жертву.
— Так и сказано? — усомнилась я.
— Почти. «О, путник, ты разрушишь то, что путь твой преграждает, кровью». И всё в таком духе.
— Ты и языки изучал?
— Увлекался в юности.
Он отряхнул ладони и поднялся, давая понять, что не намерен продолжать разговор. А я запоздало додумалась, что продолговатая выемка на камне является всего-навсего каналом для жертвоприношения.
— Попробуем?
Привычно достала ножик.
— Опять себя гробить будешь? — возмутился Лис. — Меня и так твое заляпанное кровью лицо напрягает. Нет уж, дай попробовать, каково это.
Я оглянулась на Радислава. Тот не изъявил желания поделиться кровью, и оружие перекочевало к Лису. Друг долго примерялся к каемке на мраморе, но всё-таки отважился и полоснул по ладони.
Струйка медленно поползла по разрезам-каналам. Круги, буквы, символы — всё опоясывалось красным цветом сверху донизу. Лис не отнимал руки от двери — он только сжимал и разжимал кулак, чтобы не останавливать поток крови. А та текла, набирая скорость и оставляя после себя алые линии. Варрен потратил её бесовски много. Удивительно, как он до сих пор не свалился от слабости.
Я не выдержала и отстранила побледневшего, уцепившегося за дверь Лиса.
Шли мгновения. Они затекали за шиворот липким, тягостным ожиданием. От прохлады, таящейся в коридорах, спина покрылась мурашками.
— Неужели ошиблись? — Лис утер пот с висков рукавом.
— По-вашему, надписи всегда гласят правду? — Охотник скривился. — Читали когда-нибудь послания на заборах?
Я почти согласилась с ним, но тут раздался треск. Кровавая капля заполнила последнюю черточку рун. С потолка посыпался песок, по полу прошла рябь. Меня от встряски откинуло к стене, но я не успела влететь в неё — Радислав принял удар на себя. Лис прижался к двери, и мы с охотником видели, как он отползает влево вместе с цельным куском мрамора.
Из прохода дохнуло невыносимой жарой. Воздух словно раскалился. От жара по щекам потекли слезы. Глаза слепило.
Мы, придерживая Лиса, шагнули в неизвестность.
И перед нами предстал очередной зал, напоминающий по размерам луг. И пересекала «луг» длинная, змееподобная яма, в которой, словно вода в реке, бурлила лава. Подлинная, о какой деревенские детишки рассказывали в страшилках; какая, должно быть, текла в жерле вулканов. Вулканов я не видела, но и описаний хватило для того, чтобы в убеждении сказать: «Да, это лава». Кипящая рыжей лисицей, выплевывающая пузыри и пар.