Виверна проделала семь грузных шагов до дыры, в которую еле протиснула широкие крылья. Но затем расправила их, совершила пару пробных взмахов, разминаясь после веков заточения. Её неуклюжесть исчезла.
Виверна взлетела.
Желудок перекрутился и, казалось, собрался покинуть организм через горло. Замутило. Высота вводила в оцепенение. Крохотные пятна гор остались далеко внизу. Ветер злыми наскоками бил по лицу, перехватывал дыхание. Я впилась ногтями в гребень ящера и едва не завизжала от страха.
Путешествие предстояло незабываемое.
— Ма-амочки! Мамочки… Мамочки… Никогда больше не буду летать! — Собственное верещание доносилось до меня порывами ветра.
Солнце заполнило собой небосвод. Безоблачное небо напоминало водную гладь, по которой черным пятном плыл корабль под названием «Погибель Ладиславы».
К слову сказать, виверна была учтива. Иногда она вопрошала, удобно ли хозяевам и не мешает ли что-то их покою. Хозяйке мешало все. Изредка я соскальзывала с чешуи и едва удерживалась на спине.
Именно поэтому я и визжала, и толкалась, и представляла, как седею.
— Опустите! — вопила я. — Меня тошнит!
На плечо легла рука сидящего позади Радислава.
— Тебе помочь спуститься? — не повышая голоса, спросил он в самое ухо.
Я помотала головой.
— Узнай, долго ли лететь.
Ящер расслышал вопрос Радислава и незамедлительно «защекотал» голосом затылок.
«Все зависит от понимания твоим другом времени. И века бывают коротки».
— Нам желательно измерить его в часах.
Я часто задышала на онемевшие от мороза кончики пальцев сначала левой руки, затем — правой.
«Не переживай, хозяйка. Совсем чуть-чуть».
— Совсем чуть-чуть, — я вновь переключилась на ящера: — Ты точно знаешь, куда направляешься?
«Не существует места, которого бы я не знала».
— Ты всемогуща?
«У меня хорошая память, хозяйка».
Вряд ли древние ящеры умеют ехидничать, иначе бы я решила, что виверна надо мной подшучивает. Так спокойно перекатывался её голос в моей голове и столь надменными выглядели фразы. Она мудрее нас, древнее, могущественнее. И она невольно показывала это. Именно поэтому обращение «хозяйка» звучало насмешливо.
— А ты не скучала в пещере?
«Мне незнакомо одиночество и скука. К тому же я спала»
— А кому понадобился твой глаз? — вклинился Лис. — И ты — это точно «она»?
«Боги забрали глаз и отдали храму, чтобы никто, кроме истинных хозяев, не мог разбудить меня. Но мне позволили смотреть через глаз на мир. Я повидала много кровавых битв… Сквозь столетия все забыли, зачем нужен камень… Но многие жаждали его заполучить ради злого умысла. И я беспола, если вы о принадлежности к мужскому или женскому началу. Но вы — хозяева, и сами решаете, как меня называть».
— Да уж, боги спрятали камень от ведьм, а в итоге к ним он и попал. — Я вспомнила морщинистое лицо ведьмы-учительницы. — А можно возродить других виверн? Или создать их заново?
«Не мне решать, хозяйка».
Пальцы немели. Солнце, кажущееся таким близким, ничуть не грело. Оно только приоткрывало туманную завесу, висящую над простирающимися далеко вдаль горными хребтами. Мы летели туда, где кроны деревьев становились изумрудными, а не болотными. Пограничные горы отделяли привычный мир людей от поистине сказочного варренского. На чистом зеленом полотне сверкали алмазные капли озер. Тоненьким пером прочертились дороги. Различались крошечные точки домов.
— А как жилось до того, как вы… исчезли? — задала я новый вопрос.
«Точно так же».
— Неужели ничего не изменилось?
«Нет. Земля все так же принадлежит зверям. Вода — рыбам».
— Разве земля не во власти разумных существ? — Я потерла рукавом оледеневшей рубахи замерзшую щеку.
«Вы — гости, хозяйка. Вы исчезнете в битвах, а волки в лесах все так же будут выть на луну, — пропела виверна. — Хозяйка, кажется, твоему другу холодно».
— Какому именно?