покажу город да школу, где будете преподавать.
Живот то ли от страха, то ли от голода свело долгой судорогой.
— А перекусить ничего не найдется?
— Обязательно принесу! Вы только не уходите!
И она спешно скрылась из виду, оставив меня созерцать жутковатое замусоренное тряпками
помещение. Ладно, не зря ж родилась чародейкой, уж с бытовыми проблемами расправлюсь.
Первый взрыв громыхнул вскоре после ухода Ельны. В окнах дома полыхнуло алым,
оповестив округу о том, что от пауков я избавилась довольно изощренным способом: выжгла
их. Из трубы повалил едкий черный дым, застилающий небеса. На представление сбежались
встревоженные соседи.
— Чумной дом, — всплакнула бабушка. — Совсем юная девка была…
— Быстро она тудыть-то отправилась, — поддакнул охрипший мужской голос. — Другие
недельку хоть, но держались.
— Пожить совсем не успела.
— Интересно, обуглились телеса али нет?
— Вдруг вещи какие остались после нее, — проблеял особо жадный паренек.
Замызганная сажей морда выглянула в окошко, сверкая зелеными глазищами. На лицах
«встречающих» моментально появилась крайняя степень огорчения моей живучестью.
Народ, не нашедший свеженького мертвеца в многострадальном доме, понуро разошелся.
Второй этаж оказался пригоднее для существования: в нем требовалось подмести полы, выкинуть жутко пахнущие тряпки и избавиться от выводка крыс. Точнее от того, что от них
осталось — много разлагающихся трупиков, прижавшихся друг к другу тельцами.
Уборку прервал настойчивый стук в дверь. Я сбежала вниз по скрипящей лестнице, позабыв
о том, что до сих пор держу одну из мышей за хвост. На пороге вновь возвышалась Ельна, которая приоделась в крайне парадную одежду: цветастое платье до щиколоток да сапожки
на клепаных застежках. Из пушистых волос выглядывал бутон розы.
Я застыла у порога с мышью в одной руке и веником — в другой.
Для меня вырядилась, что ли?
За Ельной стоял молодой мужчина самой обворожительной наружности: прямой нос, резко
очерченная линия бровей, глаза цвета небес в солнечный день. Золотистые волосы шелком
спадали на широкие плечи. О подвигах таких красавцев поэты слагают замысловатые песни, а девушки штабелями валятся к их ногам.
Я моментально зарделась и, не задумываясь, вручила мужчине мышь. Он принял
своеобразный подарок с вымученной улыбкой на тонких губах.
— Ой, да выбросите вы её, — истерично хихикнула я, неожиданно вспоминая о прорехе в
рубашке, засаленных после путешествия волосах и саже на щеках.
— С удовольствием, — хмыкнул мужчина. Голос подходил под внешность — ровный,
мелодичный, напевный. — Рад познакомиться с вами, Ладислава.
— Всемил наш князь, — встряла раскрасневшаяся Ельна. — Солнышко для всего княжества.
Мужчина притворно закатил глаза и произнес:
— Мы рады, что на наши мольбы откликнулась столь милая девушка. Городу не хватает
колдуньи. Вы, думается, учились у людей, чьи возможности нам и не представить.
«Ага, вам и не снилось, откуда выползла ваша чародейка», — я едва сдержала глуповатый
смешок.
— И всё же. Работа хорошая, отчего же так долго искали учителя?
— До вас приезжало несколько наемников, но, к сожалению, не пришлись мы им по душе.
Говорят: нет творческого роста. Увы, княжество маленькое, не знающее роскоши, — и
заметив, как я скисла, князь тут же поправился: — Зато люди свойские, секретов не держим, за замками не прячемся.
«Это точно. Хоронить меня они пришли очень по-свойски».
— Ладислава, — продолжил Всемил, — не откажите мне в чести показать вам город. Но
вначале побеседуем за обедом, расскажете о путешествии до княжества.
— Называйте меня Ладой, — в очередной раз смилостивилась я.
Всемил дождался, пока я, чуть не прищемив пальцы, закрою входную дверь, а затем
галантно подал руку, помогая спуститься со ступенек.
— Вы красивы, — любезно подметил он, наблюдая, как я пытаюсь отряхнуть волосы от
паутины.
Я мельком взглянула на себя в отражение лужи и закашлялась от стыда. Или у князя напрочь
отсутствует вкус, или присутствует обостренное чувство такта.
— Как добрались? — Всемил завел непринужденную беседу.
— О! — вместо внятного ответа я встрепенулась. — А вы можете отправить кого-нибудь с
телегой к южной дороге в город?
— Разумеется, отправим сей же момент. Но для чего?
— Да у меня кобыла там издохла. Похоронить хочу.
В синих глазах промелькнул долгожданный испуг. Но князь, не обронив ни слова против, подозвал Ельну и, дождавшись, когда та уйдет на поиски слуги, неестественно усмехнулся:
— Как же вы так измотали лошадь?
Я промолчала, кокетливо подмигнув князю.
Он судорожно сглотнул засевший в горле комок и поспешил куда-то вдаль.
Вот и познакомились.
Пункт четвертый. Остерегайтесь её ворожбы
«Светлячок» безвреден для чародея или других существ.
Причинить им вред попросту невозможно».
Книга по бытовой магии, страница тридцатая.
Спустя долгие годы лишений и тяжб я была вознаграждена по заслугам: теплом, уютом и
множеством еды.
Да такой вкуснотищи я в жизни не пробовала! Картошка с заморскими специями, кроваво
красное вино со вкусом вишни. А в прозрачном, словно морская гладь, бульоне плавал
огромный кусок мяса. Отожравшись, я разомлела, начала клевать носом прямо за столом, но
Всемил растормошил меня и повел на обзорную прогулку.
К моему ликованию осматривать было нечего. Князь страстно рассказывал о живописном
парке на другом конце Капитска, о статуе богини плодородия, находящейся там же. В итоге
оказалось, что в пределах ходьбы располагалось немногое: рынок на площади, тихий и
сонный; маленькое озерцо, покрытое коркой льда; храм во имя покровительницы княжества
да великолепный князь, вслед которому женщины любых возрастов бросали голодные
взгляды.
Я в запачканной куртке да прорванных штанах напоминала чучело. Всемил не обращал
внимания на окружающих и хвалил меня и навыки, которыми я, по его мнению, владела.
Сладкий голос давно набил оскомину, но деликатно попросить князя замолчать мешала
совестливость.
— А у вас жена есть? — вдруг выпалила я.
— Нет, — озадаченно ответил князь.
— Это замечательно, — потерла ладонь о ладонь.
— Почему?
— Забудьте.
Князь непонимающе прищурился. Я, радостно насвистывая под нос незамысловатую
мелодию, наслаждалась замешательством. Наступила долгожданная тишина.
Никогда бы не подумала, что скажу это, но Всемил был такой замечательный, точно
вылизанный, что доводил до тошноты.
Вскоре мы добрались до одноэтажной школы. Раньше здание принадлежало кому-то из
богачей, и хотя на резных колоннах появились неприличные надписи, а двери перекосились, оно не утратило величия. Едва заметного, неосязаемого великолепия, спрятавшегося в
длинных извилистых коридорах и высоких потолках.
Здесь обучали ребятню любого статуса и возраста: от пятилетних крестьянских малышей до
рослых розовощеких пацанят из зажиточных семей. С той разницей, что бедным ученикам
рассказывали простейшие правила чтения да учили считать до сотни, а детям побогаче
умудрялись впихнуть в непокорные головы даже магию. Глупость несусветная! Этому не
обучить. Сила сама шарахнет да так, что никакие объяснения не помогут.
— Как я буду учить детей? — вылетел волнующий вопрос. — Вдруг у них не окажется
способностей?
— Сделаете вид, будто таковые имеются. — Всемил развел руками. — Да и к детям особо не
приставайте. Расскажите основы, приучите к порядку, покажите парочку простейших
безопасных чар. Кто захочет — сам попросит о дополнительном обучении.