— Я не сказал бы, что вы всегда действовали успешно, — сказал ему Тед, выдохнув в его сторону клуб сигаретного дыма. — Мне пришлось устанавливать хорошие отношения с многими. Особенно с Луизой.
Эдам поспешно сделал глоток кофе и нахмурил брови.
— А кто это такая — Луиза?
Тед взглянул на него с удивлением.
— Не могу вам поверить! Луиза сумела свести с ума весь Шестой флот Соединенных Штатов в Средиземном море, а вы даже не можете ее вспомнить. Неужели вы не читали организованных мною рекламных материалов?
Эдам отрицательно покачал головой.
Тед вздохнул и направился к большому заваленному бумагами столу.
— Вот это и есть Луиза, — сказал он, вручая Эдаму папку со снимками.
Эдам с удивлением разглядывал свое изображение рядом с изображением красивой женщины.
— Когда делали эти снимки?
— Всякий раз, когда вы оставались на одном месте достаточно долго и Луиза попадала в объектив нашего фотографа.
— Я даже не помню ее, — рассерженно сказал Эдам и погасил сигарету.
— Я знаю. Ее это очень огорчило, но я сделал все, чтобы успокоить ее, — самодовольно заметил Тед.
— А как вам это удалось? — сердито спросил Эдам.
— Я сказал ей, что вы разбили свои очки и поэтому ничего не замечаете. И уверил ее в том, что как только вы получите новые и увидите, какую очаровательную женщину упустили, то покончите самоубийством, — с достоинством ответил Тед.
— И она этому поверила? — засмеялся Эдам.
— Естественно. Ведь именно за это вы мне платите. Вот уже не один год я вам внушаю, что лучшего сотрудника по связям с общественностью, чем я, вам не найти, — сказал Тед с притворной скромностью.
— Уверен, что вы напоминаете мне, что надо выписать вам премию, — ухмыльнулся своему другу Эдам и пошел в спальню за багажом.
— Куда вы дели мой авиабилет? — спросил он.
— Вы считаете, что ваша газета может выходить без вас? — откликнулся Тед. — Или вы хотите воспользоваться теплой погодой в Вирджинии, чтобы компенсировать то время, что провели здесь в эту противную слякоть?
Эдам вышел из спальни. Он выглядел очень смущенным.
— Вирджиния? А кто собирается в Вирджинию?
Тед посмотрел на авиабилет Эдама.
— Вы сами сказали, что вам нужен билет на первый воскресный рейс домой. Это рейс 211 до Ричмонда.
— Я имел в виду не Вирджинию, а Олбани, — сказал раздраженно Эдам.
— Олбани? Что вам, черт побери, делать в Олбани?
— Не в самом Олбани, а в часе езды от него, — сказал резко Эдам, набирая номер справочного бюро, чтобы выяснить, где следует забронировать место на самолет.
Между Люси и Самантой уже давно существовало сестринское, интуитивное взаимопонимание. Когда рано утром в пятницу Саманта сошла с самолета, Люси сразу почувствовала угнетенное состояние сестры. До сути же дела ей удалось докопаться, когда она помогала Саманте распаковывать багаж и обнаружила в нем богато расписанный чайник для заварки чая и уродливую, но в чем-то привлекательную ведьму на метле. Эти-то вещи и побудили Саманту рассказать Люси всю историю. Беседа с Люси принесла ей большое облегчение и надежду на то, что время залечивает любые раны.
На протяжении уик-энда Люси делала все, чтобы приободрить сестру, и когда Рамон предложил им обеим сопровождать его в командировку в Мексику, Саманта не смогла отказаться, поскольку знала, что иначе Люси останется с ней.
Они вылетели в понедельник утренним рейсом и уже через несколько часов оказались в Мехико. После того как они обошли все магазины, Рамон организовал великолепную экскурсию по городу, включившую Национальный музей с его фресками, музей антропологии и церковь Пресвятой Девы Гвадалупской. Они остановились в семье друзей Рамона, где их ожидал поистине королевский прием. Они согласились пробыть здесь до конца недели и съездили позагорать в Акапулько.
— Ну вот, наконец вы обе и вернулись домой, — улыбнулся Рамон, когда они вошли в гостиную. — Я уж не знаю, что вы теперь захотели купить после прогулки по магазинам Мехико.
— Бакалею, дорогой, — ответила Люси мужу и поцеловала его. — Это именно то, что нуждается в постоянном обновлении. Не хочешь ли нам помочь?
— Конечно. Если только Саманта отнесет этот лимонад во внутренний дворик моему гостю. — Только сейчас сестры заметили в руках у Рамона стеклянный графин.