— Ну, вот и действуй. А то, когда Шива до тебя доберется, мало останется. Говорят, в Бильбао климат хороший. Пуэрто-Рико хуже, но безопаснее.
Мой совет его не столько вдохновил, сколько укрепил. Хаза и сам неплохо в пространстве ориентировался. У меня он лишь хотел узнать о судьбе Руслана. Будем считать, что он узнал о ней.
У ворот прокуратуры мы с Хазой простились, как свои, и расстались, как чужие. «Дан приказ ему — на запад, ей — в другую сторону», — пело радио в моем детстве.
А в знакомом очно кабинете меня уже поджидало заочно знакомое лицо: следователь Заклунный. И при этом он не делал вид, что страшно занят. Он не шуршал бумажками, не листал папки, не двигал ящиками стола и не кричал: «Следующий!» Он вообще ничего не делал. Употребление чая и чтение детективного романа причислить к делам я не возьмусь даже с большой натяжкой. Из всего увиденного я пришел к выводу, что следователь он востребованный, бывалый и по горло завален работой над чужими ошибками. Словом, из тех, что называются «зубры».
— Павел! — представился он, загибая уголок «бульварного» издания там, где я оторвал его от сюжета.
— Александр Иванович. — Я ничуть не сомневался, что моя физиономия отлично ему знакома.
Вместо предложения устраиваться поудобнее, Заклунный сразу направился к сейфу, извлек из него обещанный валиум, отдал мне и вернулся к чтению детектива. А я остался стоять дурак дураком, тупо рассматривая на пузырьке латинские буквы.
— Что-нибудь еще?! — спросил он, переворачивая очередную страницу.
Его метод ведения следствия пришелся мне по душе. А утверждают, будто профессионалов настоящих совсем не осталось. Под корень будто их вывели. Да вот же они: сидят напротив, прихлебывают остывший чай и забавляются.
— Ну, хорошо. — Оседлав стул, я сдался на милость победителю. — Спрашивайте. Или вам лучше все в письменной форме изложить?
— Спрашиваю. — Заклунный отложил книгу и включил диктофон. — Вы знакомы с гражданином Караваевым?
— Да!
— При каких обстоятельствах состоялось ваше знакомство?
— При попытке к бегству. Караваев пытался меня убить, а я от него пытался бегать. То и другое нам почти удалось.
— Вам известны мотивы его противоправных действий, совершенных в отношении вас и ряда сотрудников вашего учреждения?
— Да!
— Расскажите следствию все, что вы знаете об этом.
— Начальник отдела кадров финансово-промышленной группы «Третий полюс» действовал по прямому и посредственному указанию своего хозяина Аркадия Петровича Маевского.
— Откуда вы это знаете?
— Об этом мне сообщил в приватной беседе руководитель частного охранного заведения «Близнецы» господин Галемба, осуществлявший слежку за мной по распоряжению упомянутого Маевского.
— Каковы причины, побудившие Галембу к такому признанию?
— Не смог удержаться. Очевидно страдая жестокими угрызениями совести, он хотел снять с себя тяжкое бремя и частично переложить его на мои хрупкие…
— Александр Иванович, — выключив диктофон, перебил меня Заклунный. — Пленка у нас казенная. И она кончается.
— Понял, — сказал я.
Диктофон заработал снова.
— Вопрос. — Заклунный уперся локтем в стол, а щекой — в ладонь. — Имеете ли вы прямое либо косвенное отношение к событиям, произошедшим двадцать восьмого ноября сего года на авиационной выставке «Ходынское поле»? Принимали или нет вы в них участие и, если нет, желаете ли сообщить что-либо следствию о данном происшествии?
— Ответ, — постарался я, как мог, сэкономить пленку. — Не имею, не принимал, не желаю.
— Я предупредил вас об ответственности за дачу ложных показаний?! — спохватился вдруг Заклунный.
— Еще вчера.
— Тогда последнее. — Здесь следователь посмотрел мне прямо в глаза. — Подумайте как следует, прежде чем дадите ответ. Вам известны причины, побудившие Маевского к организации ряда тяжких преступлений, совершенных в отношении вас и ваших коллег?
Это был основной вопрос нашей встречи. Вопрос в чем-то даже философский. Типа «о первичности материи и сознания». Обдумывать ответ мне долго не пришлось. Я обдумывал его все утро и весь день. К тому же пленка заканчивалась.
— Нет, — признался я.
Следователь вынул из диктофона кассету и приобщил ее к делу, зашвырнув в большую картонную коробку с уликами. Его баскетбольный бросок лишь подтвердил мои собственные догадки: так обращаются с делами, приготовленными к сдаче в архив.
— Финита ля трагедия! — поморщился Заклунный. — А что вы от меня еще хотите?! Исполнитель от правосудия скрылся! Интерпол — с деньгами и комитетским опытом Караваева — будет его, как Бормана, лет сто искать! Организатор преступления — в психушке!