/настоящей любви?/
того, что было когда-то давно, в полузабытом прошлом. Мы изменились за прошедшие годы. Глупо было бы надеяться, что можно вернуть существовавшее когда-то. Это был ее выбор – и мой тоже.
За столом Харлин обещал правителю немедленно отдать распоряжения о доставке в башни всего необходимого для длительной осады. Талигхилл кивал.
На что он надеется? На что мы все надеемся? На чудо? Боги давно покинули нас. И даже «профессионалы» Тэссы не спасут положения, разве что только отсрочат гибель. Тэсса!… Она ведь наверняка пожелает отправиться в башни. Талигхилл пошлет наемников туда, а она… она ведь не останется в стороне. Что делать?! Я не могу допустить, чтобы… Я…
Он отодвинул в сторону карты и уставился на огонь факела, что был укреплен на противоположной стене.
А что я могу?
– … храм поможет, – говорил Тиелиг. – Разумеется, мы сейчас переживаем не лучшие времена, но кое-что…
– Я не забуду этого, – пообещал Талигхилл. – Хорошо, вопрос с продовольствием решен. С оружием вроде бы тоже все понятно. Что с Братством?
– Мне кажется, Пресветлый, в этом зале никто не сомневается: они нам нужны. – Армахог не узнал своего голоса – тот стал сиплым, надорванным, как лоскут древнего пергамента.
– Верно, – согласился правитель. – Вопрос в цене.
– Думаю, нам придется принять их условия, какой бы ни была цена, – вздохнул Харлин. – Я, конечно, не воин, но вижу, что в предстоящей кампании каждый меч будет на счету. А Вольные Клинки – это Вольные Клинки.
– Бесспорно. – Талигхилл повернулся к старэгху. – Этот вопрос я перекладываю на ваши плечи, Армахог. Займитесь членами Братства, составьте договор или что там… Вам лучше знать. К тому же их предводительница – ваша знакомая, так что вам будет легче найти общий язык.
– Как прикажет Пресветлый, – поклонился старэгх.
– На этом вроде бы все, – подытожил правитель. – У каждого из нас достаточно неотложных дел, так что не буду вас задерживать. Встретимся вечером, господа, и обсудим, кто что успеет за это время уладить.
Задвигались кресла – сильные мира сего, смущенные и озабоченные, покидали зал заседаний.
– Да… Армахог… – произнес уже в спину старэгху Талигхилл. – Останьтесь, мне необходимо поговорить с вами.
Рыжеволосый военачальник молча встал у спинки своего кресла, дожидаясь, пока все выйдут и правитель объяснит, в чем. же дело.
– Вот что, – Пресветлый выбирался из-за подковы стола и внимательно посмотрел на карту, висевшую на стене. – Мне кажется, я нашел выход из создавшейся ситуации.
Армахог вежливо молчал и ждал продолжения.
– Итак… – Талигхилл заложил руки за спину и приблизился к вороху карт, которые принес сюда старэгх. Взглянул на них мельком и продолжил: – Итак, проблема в недостатке времени – или сил. Нам нужно и то и другое. И признаться, я думаю, мы можем получить и то и другое. Выход есть.
– Пресветлый, я молюсь, чтобы вы оказались правы, – совершенно искренне сказал Армахог.
Талигхилл засмеялся, пряча за смехом усталость:
– Полноте, Армахог. Зная мое отношение к Богам, говорить о том, что вы молитесь, чтобы я оказался прав?.. Это не смешно.
Старэгх развел руками:
– Вы правы, мой правитель. Это не смешно. И думаю, Боги поступят по своему усмотрению. Если пожелают, помогут нам, не считаясь с тем, что вы в них не верите. А нет – значит нет.
– Подобный фатализм мне не нравится, – нахмурился Пресветлый. – От него веет пораженческими настроениями. Надеюсь, вы не станете распространяться о своем мнении по поводу Божественной помощи?
Не дожидаясь, пока старэгх ответит, Талигхилл перешел наконец к изложению плана:
– Так вот, о том, что пришло мне в голову, пока я выслушивал Харлина и прочих. Нам, как я уже говорил, нужны время и силы. Бесспорно, время мы можем выиграть только одним способом: задержав противника в ущелье Крина.
– Простите, что перебиваю вас, Пресветлый, но только что я понял – существует еще один способ.
Талигхилл вопросительно изогнул правую бровь:
– Да? Какой же?
– Переговоры, – объяснил Армахог. – Мы можем выслать к военачальникам хуминдарской армии парламентеров, которым будет приказано как можно дольше вести переговоры с врагом.
– Но согласитесь, что времени, которое мы выиграем таким образом, нам все равно не хватит на мобилизацию армии.
– Согласен, – кивнул старэгх. – Но это все же лучше, чем ничего.
Талигхилл медленно покачал головой:
– Нет. Конечно, отказываться от этого варианта мы не будем. Но… Вернемся к тому, о чем я так упорно пытаюсь рассказать. Не вызывает сомнений, что нам придется встретить хуминов в Крина – как бы ни задержало их посольство. Также не вызывает сомнений, что те силы, которые мы можем сейчас послать в башни, способны дать нам фору во времени – но после они будут нужны нам здесь. Вывод напрашивается сам собой: когда хумины обнаружат горные тропы и станут обходить ущелье с флангов, мы отведем почти всех воинов из башен, а оставим там только минимальный состав, способный ввести врага в заблуждение относительно реальной численности гарнизонов в ущелье. Таким образом мы выиграем время и сохраним большую часть наших сил.
– Насколько я понял, – мрачно произнес Армахог, – часть воинов должна будет погибнуть в тех башнях. Но никто не захочет добровольно умирать ради каких бы то ни было идеалов. Если вы думаете иначе, то прошу вас, избавьтесь от подобных заблуждений, пока не поздно!
– Странно слышать от вас такие слова, старэгх. Мне кажется, вы преувеличиваете.
– Разумеется, я преувеличиваю, – спокойно сказал Армахог. – Кое-кто, конечно, согласится умереть во имя того, чтобы остальные смогли выиграть, эту войну. Просто здесь примешивается одна маленькая деталь, которая все портит. Те, кого вы изберете в качестве откупных жертв, в душе будут обиженно вопрошать: «почему выбрали именно меня?» Потом учтите – в течение некоторого, как мы рассчитываем, весьма продолжительного времени «смертники» и «несмертники» будут находиться рядом. Единственное чувство, которое может возникнуть у них друг к другу, – ненависть. Думаю, к урочному часу они просто перегрызут глотки своим соседям, но не выпустят их из башен.
– Вы правы, – удрученно признал Талигхилл. – Если честно, я даже ожидал от вас подобных слов. Но очень уж не хотел говорить о другой возможности.
– Считаете, таковая существует?
– Да. – Пресветлый потер переносицу и прикрыл глаза. Он жутко устал – и от этих церемоний, и от этого разговора. От разговора – в особенности. – Такая возможность существует, – молвил он наконец. – Ничего не говорить тем, кого мы выберем, чтобы прикрыть отход основной части войск.
– Жестоко.
– Но эта жестокость вызвана исключительно необходимостью. – Правитель сцепил пальцы в замок и уперся в него подбородком. – Мне тоже не нравится эта идея, но другого выхода я не вижу.
Армахог кашлянул:
– Я, признаться, тоже. Но…
– Давайте отложим споры на потом, – попросил Пресветлый. – Скоро вечер, все снова соберутся, я разберусь с ними, а потом выслушаю ваши возражения. Остальным говорить пока ничего не будем. – Он вздохнул и снова потер переносицу. – Ступайте, Армахог. Ступайте.
Старэгх поклонился Пресветлому и вышел. Двери за ним тяжело закрылись, и в зале наконец появилась тишина. Она неслышно подошла к Талигхиллу, присела рядом, приобняла за плечи и поцеловала в лоб – так целовала мать, когда он, наигравшись за день, начинал дремать за ужином. Правитель хотел было подняться и идти в свои покои, чтобы как следует Выспаться перед вечерним совещанием, но… – Сам не заметил, как заснул.
/смещение – огненная кисточка, которая оставляет на глазах оранжево-золотистую полоску/
Тэсса вышла из ворот дворца и остановилась, оглядываясь по сторонам.
Вечерело. Солнце еще не упало за линию горизонта натертым до блеска медяком, но из-за высоких домов, стоявших по обе стороны улицы, свет его почти не попадал сюда. Было не слишком людно: задержавшиеся лоточники торопливо шагали по домам да на дальнем перекрестке гнусавил слепой нищий. И еще – в сточной канаве рылась одинокая курица. Непонятно – как она оказалась в таком месте и почему до сих пор никто не торопится познакомить ее со своей кастрюлей?