— вот, Сенечка, возьми Татьяну Сергеевну и сходите вместе. Как раз она себя в зоопарке покажет львам и медведям, пусть облизываются — она прошла мимо Насти — всем пока.
Вот тут-то настроение упало еще ниже, чем на самый низ души. Куда-то ниже низа, в подвал души.
Настя обняла и поцеловала по очереди детей, сначала скоростного Сеню, он чмокнул маму и выскочил обуваться, потом Соню. Настя проводила их до машины и вернулась в дом, сообщив Татьяне Сергеевне, что ужинать не будет.
Она села на диван и, совсем не обращая внимания на телевизор, бессмысленно щелкала каналы на пульте. На душе скребли кошки обиды и гавкали собаки злости. А она ничего не могла с этим поделать. Как? Да никак. То, что дети с радостью побежали к Ирине, ее очень обидело, но не могла же она объяснить детям, что это не няня и не подруга (как была раньше) а разлучница — любовница их отца.
Как тут настроению не упасть?
Потом еще и Татьяна Сергеевна подсела рядом и шептала, что заходила в гардеробную и обнаружила там вещи, сложенные не так как она их складывает.
— может мне не приснилось вчера, в доме действительно кто-то был?
— я же вчера все просмотрела. Никого не было.
— Ужас. — сама себя настраивала на эту волну Татьяна Сергеевна — А ты вещи в гардеробной перекладывала?
— нет. Зачем мне их перекладывать?
— А может у меня паранойя и маразм?
Насте надоело уговаривать ее в обратном и она раздраженно ответила:
— если бы кто-то приходил, то ты бы обязательно его увидела, а он бы обязательно забрал бы ценности, тем более на комоде в комнате золото лежит. Зайти и ничего не взять — вот это почти маразм. А если так и дальше пойдет, у меня тоже начнется паранойя.
— точно на пенсию пора — устало ответила Татьяна Сергеевна и, задумчиво, поплелась в кухню.
Настя тоже устала и грустно откинулась на спинку дивана.
Вечер Кирилл решил посвятить уборке салона автомобиля.
«Обязательно завтра нужно заехать на СТО, что-то движок не так звучит. Причем когда приехали обратно, все нормально было, а сейчас как-то не так». Он выключил пылесос и услышал звон бьющегося стекла. Он в прыжке перескочил через пылесос и в два счета преодолел лестницу. Влетел в гостиную, увидел разбитый хрустальный фужер с золотым обрамлением, а потом увидел ее босые белые ноги, торчащие из-за стола. Он быстро обошел стол. Сердце выскакивало из груди, от ужасного предчувствия.
Она сидела на полу и держала бутылку с вином, а так как бокал уже был разбит об стену, то пила она с горлышка.
Она от злости и безвыходности швырнула бокал в стену. Такое нервное состояние с ней случалось крайне редко, вернее вообще не случалось, а сегодня что-то накатило.
Он подошел к ней, наклонился и потянул за руку.
— не трогай — вяло сказала она и положила бутылку на пол, оставшееся вино вытекло из нее и потекло по кафелю, образуя красно-кровавую лужу.
— вставайте.
Она выдернула руку.
— отстаньте.
— не сидите на холодном.
— наплевать. — спорила она.
— простынете. — утверждал он.
— наплевать. — она отхлебнула глоток.
— это я уже понял, но за столом удобнее.
— мне и тут хорошо.
— насколько я знаю — женщинам нельзя сидеть на холодном. А вы на холодной плитке сидите.
— плевать.
— не замечал за вами такого многосторонне развитого лексикона и заковыристых слов.
Она нахмурилась, попыталась поймать изображение и сфокусироваться на нем.
— не смейте со мной так разговаривать — попыталась она показать себя хозяйкой этого дома.
— вставайте — он опять потянул ее за руку и констатировал факт — у вас уже руки ледяные.
— нет — она опять дернула руку.
Он сходил за подушкой и кинул рядом с ней.
— сядьте хоть на подушку.
Она взяла ее и обняла, он помахал головой и сказал
— простынете, попадете в больницу, а ваши дети будут жить с Ириной.
Он правильно рассчитал — это именно то, что ее задевает. Она зло глянула на него, потом изменилась в лице и разрыдалась, уткнувши подушку в лицо, приглушая свой голос.
— они ее любят — через пьяные слезы и всхлипы пыталась говорить она.
— они вас любят — теперь он начал с ней спорить.
— она приехала за ними, а они бегут к ней. А я даже не могу запретить. Они ведь к своему отцу едут. Они же еще маленькие. Я им объяснить не могу. Она же их к папе везет. И она ведь хорошая.
— да вы лучше.
Настя к нему не прислушивалась, она была на волне завывания, слез и пьяных воплей.
— Они ее все любят. И Сеня и Соня и Коля. А я одна. Совсем одна.