Но Джейсон никуда не торопится. Он открывает новую страницу в своем разговорнике. Мой день рождения. Ты придешь?
На странице только эти карточки — новые, явно самодельные. На карточке «Мой день рождения» нарисованы красные и синие воздушные шары и коричневый шоколадный торт.
Сама не знаю почему, но, глядя на карточки, которые его мама сделала лучше, чем обычно, я испытываю укол ревности. И в то же время мне грустно думать, что ему пришлось просить ее об этом, чтобы позвать меня в гости.
Я говорю себе, что это приглашение на день рождения, а не на свидание.
— Конечно. А когда праздник?
Суббота.
Я замираю.
— В эту субботу?
Джейсон кивает.
Это? Хорошо.
— Да! Отлично! Не вопрос!
На обратном пути я замечаю, что женщина, читающая на траве, таращится на Джейсона поверх книги. Я отвечаю ей тем же. Хотя я сказала Джейсону, что вечеринка в субботу — это отлично, на самом деле это даже круче — это вообще решение всех проблем.
Почти всех.
Никаких танцев. Только если я одна в своей комнате или в полной темноте
— Кэтрин, тебе Кристи звонит. Дэвид, пойдем лучше во двор.
Путь до телефона по коридору кажется очень длинным. Видела ли меня Кристи в парке?
— Привет, это Кристи, — говорит она, когда я беру телефонную трубку. — Я только что вернулась домой после дневного лагеря, меня попросили сделать два плаката для вечера танцев. Не поможешь?
— Конечно. — Я наматываю телефонный провод на палец. — Кстати о танцах…
— Ты спросила Джейсона?
Я наматываю провод туже, и кончик пальца багровеет (от застоя крови).
— Мы не можем пойти на танцы. Джейсон позвал меня к нему на день рождения.
— На день рождения?
— Шесть! — кричит Дэвид, когда мимо проезжает серый пикап. — И тридцать шесть минут двадцать семь секунд.
Мне хотелось бы просто подняться к Кристи на крыльцо и позвонить в дверь, как будто сегодня в парке ничего не произошло. Но ноги меня не слушаются.
— Семь машин! — Дэвид достает часы. — И тридцать пять минут пятьдесят пять секунд.
— Запомни правило, — говорю я безучастно. — Если кто-то опаздывает, это не значит, что он не придет.
Мы сидим на веранде на качелях, которые дергаются от того, что Дэвид раскачивается не в такт. Я согласилась посидеть с ним, пока мама будет обзванивать клиентов, надеясь, что смогу рисовать, но от постоянных рывков у меня все время сбивается карандаш.
Что будет в сентябре? С кем будет стоять Кристи на автобусной остановке — со мной или с Райаном? И что будет, если мы с Джейсоном перестанем видеться каждую неделю? Закончится ли наша дружба?
Дверь открывается, и на веранду выходит мама.
— Ну да, у него в субботу день рождения.
— А после дня рождения?
— Я правда не могу, — отвечаю я и чувствую, как в пальце начинает пульсировать кровь.
Кристи шумно вздыхает прямо мне в ухо.
— Хотя бы плакаты нарисовать поможешь? Я обещала сделать два больших.
— Конечно. — Я разматываю провод.
— Давай будем рисовать у тебя, а то у меня мама отдыхает.
Я выглядываю в окно в поисках Дэвида. Он раскачивается изо всех сил на деревянных качелях, которые построил для него папа. Мама устроилась рядом с горкой — она разговаривает по мобильному телефону. Дэвид хохочет и зажмуривает глаза, откидываясь назад и вытягивая ноги. Терпеть не могу ощущение свободного падения, особенно с закрытыми глазами, а Дэвид это просто обожает.
— Заходи.
Пока Кристи не пришла, я раскладываю у себя в комнате фломастеры и карандаши, краски и кисточки, достаю линейку.
Ее чистые белые листы напоминают мне карточки Джейсона, только очень большие.
— Нужно нарисовать один, чтобы повесить на входе, а другой — в буфете. — Кристи раскладывает бумагу на моем клетчатом ковре. — Ты какой хочешь делать?
Я пожимаю плечами:
— Давай сделаю тот, который на входе.
— Нужно написать «танцы» и сколько стоит.
Я опускаюсь перед чистым листом на колени. Он такой белый, что у меня возникает мысль достать простой карандаш и нарисовать крошечные следы в два ряда по белоснежному полю.
Маркер поскрипывает — я выписываю большие красные буквы: «Т» наклоняется вперед, «А» выгибается назад, «Н» дрожит, «Ц» вытягивается вверх, а «Ы» сплетается парочкой — и все танцуют. Покончив с буквами, я начинаю рисовать салют по краям плаката. Обалденный салют.
— Ты здорово рисуешь, — говорит Кристи и, морщась, глядит на толстые буквы слова «Объявление». «О» — большое, но каждая следующая буква меньше. Такое впечатление, что если продолжить слово, то вскоре оно совсем исчезнет.