— Я никому не верю, — ответил Видмер.
— Может, господин Ламмерс знал убийцу? И поэтому не стал открывать гараж? Короткое рандеву, о котором договорились заранее?
— Вряд ли. У поленницы обнаружен след от ботинка. Рискну предположить, что там прятался убийца. А вы по дороге сюда что-нибудь выяснили?
— Не много. В тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году в Брюсселе бельгийская полиция неделю следила за ним. Когда Ламмерс переехал в Швейцарию, его досье передали нам, а мы добавили его в ИСВБ. Можно еще посмотреть в архиве, но раньше утра я до этой информации не доберусь. Одно могу сказать наверняка: с тех пор как Ламмерс переехал в Цюрих, он был законопослушным гражданином — платил налоги и не нарывался на неприятности. В ИСВБ таких полно. Тех, кто ни в чем не замешан, — пока.
— В чем-то он все-таки был замешан. Пройдемте в дом.
Видмер провел фон Даникена в дом. Из холла они спустились по ступеням, которые вели к помещениям, примыкающим к гаражу.
— Одному из моих офицеров понадобилась уборная. Хозяйка послала его вниз, чтобы грязь не разнесли по всему дому. А он заблудился и случайно набрел на лабораторию.
Фон Даникен прошел по коридору, мимо уборной, дверь в которую была открыта и внутри горел свет. «Похоже, он очень старался заблудиться», — подумал он.
Видмер включил свет в дальней комнате. Лаборатория представляла собой чудо из нержавеющей стали. Рабочий стол, наборы инструментов — все блестело, как новенькое. Но эта комната не была похожа на приют любителя-самоучки. Набор самых современных высокотехнологичных инструментов выдавал в их хозяине инженера высокого класса.
На соседнем столике стояла сумка-холодильник, из которой торчали паспорта.
— А это что? — спросил фон Даникен.
— Мой человек обнаружил эту сумку на верхней полке.
— Туалетную бумагу, что ли, искал?
Видмер хмыкнул, вскинув бровь. Фон Даникен обо всем догадался: полицейский получил задание быстро и без лишнего шума осмотреть помещение. Улика была добыта незаконно. Ну и что с того? Все равно Ламмерсу уже не придется отвечать перед судом.
— Голландия. Бельгия. Новая Зеландия… — Один за другим фон Даникен просматривал паспорта. — Любитель путешествий. А ваш человек случайно не наткнулся на что-нибудь еще?
— Внизу, — произнес Видмер. — Похоже, господин Ламмерс знал, что у него есть враги. Осторожно! Заряжен.
Фон Даникен присел и заглянул под рабочий стол. К задней стенке стола был прикреплен автоматический пистолет «Узи». Фон Даникен почувствовал, как у него сильно забилось сердце.
— Попробуйте выяснить, кто продал, — сказал он, поднимаясь, и собрал паспорта. — Полагаю, вы не будете возражать, если я заберу их с собой.
— Под расписку, — ответил Видмер.
Вырвав листок из своего блокнота, фон Даникен написал расписку.
— Все честно. Теперь у вас есть тема для беседы с госпожой Ламмерс. Скажите ей, что мы вышлем ее из страны вместе с детьми в двадцать четыре часа, если она не расскажет нам все, что знает о коллекции паспортов своего мужа. Может, тогда она станет разговорчивее.
— Не слишком круто мы с ней? — поинтересовался Видмер. — Мужа-то ее убили, то есть он жертва.
Фон Даникен застегнул плащ и направился к выходу.
— Жертва? — Выражение его лица стало неприступным. — Человек с тремя паспортами и заряженным «Узи» не может быть жертвой. Он либо преступник, либо шпион.
6
Темнота наваливалась на Джонатана со всех сторон. Он заморгал. Глаза открыты, но тьма остается непроглядной. Он попробовал поднять голову, она словно впечаталась в снег. Руки и ноги налились свинцом и стали неподъемными. Толща снега облепила все тело. Даже пальцем не пошевелить. Чей-то уверенный голос велит ему оставаться спокойным. Удивительно, ему совсем не холодно. Но очень темно. Дышать становится все труднее: не хватает воздуха. И он вдруг понимает, что погребен глубоко под снегом и что вряд ли помощь придет вовремя. Все быстрее и быстрее разрастается страх. Он обволакивает желудок, высасывает последние силы, лишает присутствия духа и почти доводит до безумия. Темнота. Давящая толща снега. Мало воздуха. Ужас накрывает Джонатана. Но закричать он не может — как только открывает рот, глотку залепляет снегом и льдом.
Джонатан подскочил на кровати.
— Эмма, — прошептал он, судорожно ощупывая постель рядом с собой.
Опять только сон. Ему так не хватает ее голоса, прикосновения ее руки… Он включает свет. Эммина сторона кровати нетронута. Только слегка примято хрустящее белое покрывало да из-под подушки виднеется край ее ночной рубашки.