— Ничего не получается. Черная дыра.
Несколько секунд Эмма смотрела на него, и Джонатан заметил, с каким трудом она старается держать себя в руках.
— Но мы должны связаться с кем-нибудь.
— Не с кем.
— Попробуй еще раз включить рацию.
— А смысл? Я же сказал: она сломана.
— Попробуй!
Джонатан присел рядом с женой:
— Послушай, все будет хорошо. — Он старался говорить как можно спокойнее. — Я спущусь и приведу помощь. Пока включен твой передатчик, я не потеряю тебя.
— Ты не можешь оставить меня здесь. Ты никогда не найдешь дорогу обратно, с передатчиком или без. Посмотри вокруг: не видно ни зги. Я замерзну. Мы не можем… Я не могу… — Она замолчала и, уронив голову на снег, отвернулась, чтобы он не видел, как она плачет. — Я почти прошла его… этот последний поворот… совсем чуть-чуть не вписалась…
— Все будет хорошо.
Эмма с надеждой взглянула на него:
— Да?
Джонатан вытер слезы с ее щек:
— Обещаю.
Он достал из рюкзака термос и, налив горячего чаю, передал его жене. Пока она пила, он взял ее лыжи и поставил их в снег позади нее буквой «X», чтобы их было видно издалека. Затем снял с себя спасательную куртку и накрыл ею Эмму. Сняв свою шапку, он надел ее поверх Эмминой, сильно натянув вниз, чтобы прикрыть ей шею. И наконец, выудив из рюкзака шерстяное одеяло, обернул им Эмму. На одеяле светились огромные ярко-оранжевые буквы «HELP» — на случай воздушной эвакуации. Но сегодня вертолеты летать не будут.
— Каждые пятнадцать минут выпивай немного чаю, — говорил он, держа ее за руку. — Ешь и не вздумай заснуть.
Эмма кивала, а ее руки мертвой хваткой вцепились в него.
— Помни о чае, — снова напомнил Джонатан. — Каждые пятнадцать…
— Заткнись и убирайся, — перебила она, в последний раз сжав его руку и отпустив. — Иди, пока я не струсила окончательно.
— Я скоро вернусь.
Эмма посмотрела ему прямо в глаза:
— Джонатан… не нервничай. До сих пор ты всегда выполнял свои обещания.
2
Недалеко от столицы и в трехстах километрах к западу от Давоса, в аэропорту Берн-Белп, снег валил с самого утра. Снегоуборочные машины деловито сновали по взлетно-посадочным полосам, сгребая целые снежные горы — уродливые пародии на Альпы.
На западном конце четвертой полосы группа мужчин поглядывала в небо. Это полицейские ждали посадки самолета, чтобы произвести арест.
Человек лет пятидесяти на вид стоял чуть в стороне от других. Маркус фон Даникен — коренастый, сурового вида мужчина с коротко стриженными черными волосами — вот уже шесть лет возглавлял Службу анализа и профилактики, более известную как САП. Именно САП обеспечивала внутреннюю безопасность страны, защищая ее от экстремистов, террористов и шпионов. В США подобную функцию выполняет ФБР, а в Соединенном Королевстве — МИ-5. Фон Даникен поежился: он надеялся, что самолет приземлится скоро.
— Какова ситуация? — спросил он стоящего рядом майора пограничной службы.
— Через десять минут они будут над полем. Видимость нулевая.
— А что с самолетом?
— Один двигатель отказал. Другой перегревается. Борт заходит на посадку.
Фон Даникен вглядывался в небо. Прямо над взлетной полосой в тумане замигали желтые посадочные огни. Несколько секунд спустя из тумана показался самолет — «Гольфстрим G-4» из Стокгольма. Его бортовой номер N415GB хорошо знали все западные разведслужбы. Этим самолетом переправили имама Абу Омара, таинственно исчезнувшего в Милане в феврале 2003 года, из Италии в Германию, а затем в Египет — для допроса его же соотечественниками.
На нем в тюрьму Солт-Пит на авиабазе в Баграме, неподалеку от Кабула, летел немецкий гражданин ливанского происхождения — Халед аль-Масри, арестованный в Македонии. Впоследствии выяснилось, что он не тот террорист Халед аль-Масри, которого все разыскивали.
«Одна удача. Один провал. Обычные ставки в наши дни, — думал фон Даникен. — Важно, что ты остаешься в игре».
Самолет тяжело ударился о взлетно-посадочную полосу, из-под шасси во все стороны полетели вода и лед. Двигатель взревел.
— Сволочи самоуверенные! — тихо выругался щуплый, невысокого роста человек в круглых профессорских очках и с довольно длинными рыжеватыми волосами. — Не терпится взглянуть на их физиономии. Пора преподнести им хороший урок. — Мужчину звали Альфонс Марти, и он был министр юстиции Швейцарии.
Марти в качестве марафонца представлял Швейцарию на Олимпийских играх в Сеуле в 1988 году. К финишу он пришел последним, от жары ноги казались резиновыми, дрожали и покачивались, как после трехдневного запоя. Еще раньше врачи пытались снять его с дистанции, но он каким-то образом прорвался сквозь них. Как только Марти пересек финишную черту, он тут же свалился без сил, и его сразу отправили в больницу. И в наши дни находились такие, кто видел в нем героя. У прочих же был иной взгляд на эту историю: его называли дилетантом, который успешно маскировался под профессионала.