— Держите меня. — Он снял лыжи и пристегнул к поясу ремни и веревку.
— Будь осторожен, — напомнил Штайнер, также сняв лыжи и закрепив другой конец веревки у себя на поясе. — Не хватало еще и тебя потерять.
Джонатан резко обернулся к нему:
— Мы еще не потеряли ее.
Поначалу капли были едва заметными. Потом стали больше и чаще, пока наконец не превратились в непрерывную кровавую ниточку, словно кто-то проделал дырку в банке с гранатовым сиропом и он вылился на снег. Только сироп этот был цвета ярко-красной, насыщенной кислородом артериальной крови.
Когда Эмма была здесь? Пять минут назад? Десять? Наклонившись ниже, Джонатан мог различить, где она ставила здоровую ногу, а где волочила сломанную. Чуть дальше, впереди, снег был примят, и в центре зияла дыра.
Джонатан лег на живот, прополз вперед и посветил в дыру фонариком. Колодец изо льда и камня, метров десять шириной, дна не видно. Перевернувшись, он проверил дисплей маячка. Цифровой индикатор показывал «98». У Джонатана внутри все сжалось. Девяносто восемь метров — это более трехсот футов.
— Сигнал есть? — спросил Штайнер. — Она там?
— Да, — ответил Джонатан, не вдаваясь в подробности. — Я спускаюсь. На страховке.
— Страхую, — подтвердил Штайнер.
Джонатан обрубил топором края дыры. Снежная глыба обвалилась, и под ним разверзлась бездна. Он опустил в дыру ноги и стал медленно, ползком, спускаться, пока под его грудью не обвалился снег. Он погрузился в темноту и заскользил по ледяной стене. Веревка натянулась.
— Я внутри.
Отталкиваясь от стены, он пропускал веревку между пальцами и опускался все ниже и ниже. Фонарик освещал вечный и незыблемый дворец Снежной королевы. Но это ощущение было обманчивым: расселины находились в постоянном движении — то расширялись, то сужались, подчиняясь непрерывным процессам в толще гор.
Опустившись на десять метров, он заметил на боковом каменном выступе черно-белое пятно. Эммина шапка! Джонатан, словно маятник, начал раскачиваться взад и вперед, стараясь как можно сильнее оттолкнуться от ледяной стены. С третьего раза ему удалось схватить шапку.
Зажав свою находку в руке, он прекратил раскачиваться и, освещая выступ фонариком, ждал, пока веревка успокоится. Снег на нем был примят и залит кровью. Он не мог различить четких отпечатков, но кровавые пятна увеличились теперь до величины грейпфрута. У Джонатана больше не осталось сил врать себе. Эмма пыталась самостоятельно спуститься с горы. И ее сломанная кость прорвала бедренную артерию — основной путепровод для крови, которую сердце толкало к нижним конечностям. Как хирург, он представлял себе последствия в полной мере. Без перевязки она истечет кровью в считаные минуты.
Джонатан проверил маячок. Счетчик показывал восемьдесят девять метров. Двести девяносто футов. Индикатор направления указывал вниз. Он посветил на дно колодца. Вечность.
— Ниже, — сказал он.
— Еще двадцать пять метров — и все.
Джонатан взглянул вверх. Дыра, через которую он пролез, казалась яркой жемчужиной в ночном небе. Он подождал, пока привяжут вторую веревку. Штайнер подал знак, и Джонатан продолжил спуск. Медленно, очень медленно, останавливаясь каждые десять футов. Он тщательно освещал пространство вокруг себя в поисках Эммы или ее следов. Цифры на дисплее постепенно уменьшались. 85… 80… 75… И так же постепенно исчезал свет внешнего мира. Ледяные стены поблескивали таинственным голубым светом. 70… 68… 64… Внезапно веревка натянулась.
— Все, — раздался голос Штайнера.
Джонатан медленно разрисовывал ледяное дно бледным лучом фонаря. Что-то красное. Его спасательная куртка? Он передвинул луч на несколько дюймов вправо и увидел проблески меди. Эммины волосы? Его сердце дрогнуло.
— Мне нужна веревка. Еще длиннее.
— Больше у нас нет.
— Найди, — почти приказал он.
— Времени нет. Позади только что сошла небольшая лавина. В любой момент снег может прийти в движение.
Джонатан снова посмотрел вниз вслед за лучом и передвинул свет еще на дюйм вправо. Крест на его патрульной куртке. А проблески меди — волосы его жены.
Эмма. Имя застряло у него в горле.
Сейчас он уже видел ее, по крайней мере ее очертания. Она лежала на животе, одна рука, точно в призыве о помощи, закинута над головой. Но что-то было не так… Лед вокруг нее был вовсе не белым, а темным. Она лежала в луже крови.
— Она здесь, — упрямо повторял он. — Мы можем добраться до нее.
— Она пролетела сто метров, — возразил Штайнер. — Никаких шансов. Вылезай. Я не хочу рисковать жизнями еще четырех человек.