Джин устало потер глаза, и этот жест оказался красноречивее слов.
— Где вы ее только откопали? — спросил он. — Она что, продукт какой-нибудь вашей тошнотворной разведшколы, где специально обучают, как использовать таких, как я? А? — Опять риторический вопрос. Джин и сам знал ответы на все эти вопросы. Он уже все просчитал и продумал до мельчайших подробностей и, похоже, с большим облегчением делился с подвернувшимся под руку слушателем. — Знаете, самое смешное, — продолжил он без тени улыбки, — где-то в глубине души я до сих пор уверен, что не безразличен ей. Несмотря ни на что. Даже на ее угрозы. Могут фотографии использоваться для шантажа или вымогательства? Или, скорее, выписки из банковских счетов? А взятки, которые я брал по ее настоянию? Несчастный случай в горах, да? Значит, и такие тоже ошибаются.
Джонатану нечего было сказать. Джин будто читал его мысли. Зажегся зеленый, и «мерседес» тронулся с места. Похоже, иранец все-таки справился с собой. Теперь он сидел прямо, с фанатичным блеском в глазах — человек, который привык повелевать.
— Вернемся к нашим баранам, — сказал он. — Пожалуйте деньги, господин Крюгер.
Джонатан передал конверт. Потраченную сумму он возместил из своих собственных.
— Сто тысяч швейцарских франков.
— А перевод на мой счет в Цюрихе?
— Разумеется, — ответил Джонатан, хотя понятия не имел, о каком переводе идет речь.
— Все двадцать миллионов?
— Да.
— Это для детей, — объяснил иранец. — Я не смогу ими воспользоваться, пока не покину страну.
Он достал из нагрудного кармана флеш-карту и положил ее на центральную консоль:
— Здесь все. Расположение наших ракет. Опытные заводы. Производственные предприятия. Вся наша ядерная программа. Я знаю, зачем вам это. Однажды вы уже ошиблись в Ираке. На сей раз ошибки не будет. Вам нужен повод. И на этот раз никто не скажет, что у вас не было веских причин.
— Повод?
— Да. Не важно, кто вы — американцы, французы, британцы, израильтяне. Вы все хотите одного. Войны.
Джонатан достаточно читал о Джине, чтобы понять, как это все произошло. Во время одной из поездок на Запад в качестве тогда еще рядового сотрудника министерства по науке и технологиям он встречался с бизнесменами, желающими установить коммерческие связи с Ираном. Первая встреча в Бейруте? В Женеве? Или где-то в другом месте? Не важно. Поначалу был просто намек. Ничего не значащее замечание по ходу встречи. За определенную мзду «ЦИВ» наладит экспорт «контролируемых товаров и технологий». Конечно, с предложением на него вышла Эва. И для человека склада Парвеза Джина соблазн был слишком велик. Уникальные возможности просматривались с самого начала — шанс сделать карьеру и стать в один ряд с таким патриотом, как Абдул Кадир Хан — пакистанский инженер, подаривший своей стране атомную бомбу. А возможно, даже национальным героем. И в придачу ко всему этому — внимание женщины, не похожей ни на одну другую. Он без колебаний согласился на ее предложение.
Поначалу их отношения оставались сугубо деловыми. Эва, Хоффман и Блитц обеспечивали бесперебойные поставки, что упрочило позиции Джина в глазах его начальников и обеспечило ему фантастический карьерный рост: через полгода он занял пост министра по науке и технологиям, и это давало ему возможность путешествовать гораздо свободнее. И разумеется, он посещал «ЦИВ» в Швейцарии. Эти визиты совпадали с Эммиными девичниками и «реактивными сафари». В один из таких визитов Эва Крюгер и расставила ловушку. Переговоры, приглашение зайти в ее квартиру, стопки ледяной польской водки и все, что за этим следует. Старый как мир фокус. У них появились фотографии, потом добавились еще и взятки. Переводы на счет в швейцарском банке. Увлечение такой женщиной, как Эва, понял бы даже аятолла. Однако поощрять откаты не в их правилах.
Джин был обречен.
Краем глаза Джонатан наблюдал за иранским министром, который на соседнем сиденье лихорадочно пересчитывал наличные. «Ах ты, сукин сын! — подумал он, с заново закипающей ненавистью. — Ты моей жене в подметки не годишься».