— Я дам тебе еще один шанс, — сказал Паламбо. — Говори.
Гассан посмотрел ему прямо в глаза:
— Мне нечего сказать.
Паламбо покачал головой. Тяжелый случай.
— Как насчет взрывчатки, которую ты забрал в Германии? Давай начнем с этого.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Ну конечно.
Он смотрел на Гассана, представляя, сколько зла натворил этот, в сущности, молодой человек, сколько смертей стоит за ним и что его ожидает, когда самолет приземлится.
Через четыре часа господину Валиду Гассану воздастся по заслугам за все. Еще как воздастся.
9
В дверь постучали.
— Moment, bitte.[4] — Джонатан натянул шерстяной пуловер, джинсы, сунул ноги в мокасины и открыл дверь.
В коридоре стоял управляющий гостиницей.
— Позвольте от лица всего персонала выразить наши глубочайшие соболезнования, — сказал он. — Если я или кто-нибудь из наших сотрудников может сделать что-либо для вас…
— Спасибо, со мной все в порядке, — ответил Джонатан.
Управляющий кивнул, но не ушел. Он достал из кармана пиджака конверт и протянул его Джонатану:
— Тут почта. Для вашей жены.
Джонатан взял конверт и поднес его к свету. «Эмме Рэнсом, отель „Белльвю“, Постштрассе, Ароза». Уверенный почерк, размашистый, но аккуратный. «Мужская рука», — машинально отметил он и перевернул письмо. Ни имени, ни обратного адреса.
— На день опоздало, — с сожалением произнес управляющий. — В горном туннеле ведутся ремонтные работы, из-за этого на железнодорожные пути сошла лавина. Я так и объяснил миссис Рэнсом. Она очень расстроилась. Простите.
— Вы говорили с Эммой о письме?
— Да, в субботу вечером, перед ужином.
— Значит, она ждала это письмо?
— Она что-то шепнула мне про день рождения и взяла с меня слово, что я вручу письмо ей в руки.
День рождения? Тридцать восемь лет Джонатану исполнилось тринадцатого марта, больше месяца назад.
— Тогда понятно. Спасибо.
Закрыв дверь, он прошел в спальню и снова перевернул конверт в руках. Эмме Рэнсом. Отель «Белльвю». Постштрассе. Ароза. Почтовый штемпель смазан. Дата различима, а название города, из которого отправлено письмо, не разобрать.
Бесполезно гадать.
Он сел на край кровати. На конверте синий штамп «экспресс». Значит, письмо отправили в пятницу с доставкой на следующий день. Он снова перевернул конверт. Обратного адреса нет.
Как давно он начал подозревать? Шесть месяцев назад? Год? Все началось после Эмминой поездки в Париж, или что-то было и до того? Знаки, на которые он был обязан обратить внимание, но всегда был слишком занят, чтобы их замечать.
Он мог бы сказать, что безумно любит ее, и не преувеличил бы. Хотя «безумно» — пугающее слово: безоглядность, опасная одержимость. Ничего общего с его чувствами к Эмме. Его любовь не ведала сомнений, на том он стоял. Едва увидев Эмму, он понял, что она создана для него. Лукавая улыбка словно говорила: «Испытай меня. Я на все согласна». Непослушная грива рыжих волос. Потертые джинсы. «Джонатан, на свете есть вещи поважнее косичек и чистого платьица». Ее взгляд словно бросал ему вызов, и требовалось всегда быть на высоте. Казалось, Эмма создана специально для него. У них не было секретов друг от друга.
Да, он любил ее безумно, но не слепо.
В последние месяцы она стала терять интерес к работе. Сначала ее четырнадцатичасовой рабочий день сократился до двенадцати часов, затем — до восьми. Директор по логистике регионального отделения организации «Врачи без границ», Эмма координировала работу на Ближнем Востоке. Она занималась подбором кадров и обучением персонала и волонтеров, осуществляла надзор за отправкой продовольствия и других грузов, тесно взаимодействуя с местными правительственными учреждениями, распределяла денежные средства, необходимые для поддержания этого процесса. Работа беспокойная. И это еще мягко сказано.
Поначалу он считал, что она переутомилась. Эмма относилась к тем, кто не щадит себя на работе. Ее пламя горело слишком ярко. Накал — вот подходящее определение для ее отношения к работе. И отдых ей был просто необходим.
Но Джонатан замечал и другое. Головные боли. Одинокие прогулки. Долгое молчание. И он чувствовал, что день ото дня расстояние между ними увеличивается.