— Вообще-то здесь уже занято, — прошипела я.
— Вообще-то это общая парковка и вы ее не купили, — огрызнулся он, даже не глядя в мою сторону, но при этом прилепился вплотную ко мне.
— Это что такой новый метод подката? Так знайте, что у вас ничего не получится, — я приподняла подол длинной куртки, чтобы мужик на нее не наступил.
Наглец обмерял меня взглядом с головы до ног и прошептал:
— Знаете, девушка, вы, конечно, очень привлекательная, не спорю. Но это точно не мой случай. Я здесь за женой слежу. Поэтому не фантазируйте, пожалуйста. И простите за прямоту.
— Какое совпадение! А я здесь слежу за мужем. Поэтому ищите себе другой наблюдательный пункт. Мне с этого ракурса все хорошо видно.
Мужик еще раз внимательно посмотрел на меня и пробормотал:
— Вообще-то мне тоже.
Потом перевёл взгляд на витрину и спросил:
— Извините за бестактность, а вот этот мужчина там, за витриной, случайно не ваш муж? — пальцем в черной кожаной перчатке он указал на Диму.
— Случайно да, — я стащила перчатку и задышала на руки, согревая озябшие пальцы. — А что?
— А то, что он явно любовник моей жены — той блондинки, что сидит рядом с ним. Жена, правда, бывшая. Но это ничего не меняет.
— Еще как меняет. У меня муж настоящий. В смысле, действующий. Ну… вы поняли, короче.
— Понял, — кивнул он, поплотнее запахивая пальто. — А также понял, что ваш муж, скорее всего, и послужил причиной нашего развода с женой.
— А почему это мой виноват? Может, это ваша жена — разлучница, которая соблазнила моего Диму?
— Да ладно вам! — отмахнулся он, — ни одна женщина не в силах устоять, если за ней активно ухаживают. Это вы на словах все верные, а на деле…
— Да прям! Знаете: женщина не захочет, так никто не вскочит! Так что не нужно вот здесь строить из себя несчастного.
— Какая гадость! — презрительно выдавил он. — Захочет, вскочит, вы не могли бы этот мерзкий фольклор оставить при себе? Терпеть не могу подобное скабрезное народное творчество!
— Ах, извините! Не повезло вам с народом, ваша светлость! Ну уж какие есть. И поговорки, может, и скабрезные, но точные. И нечего из себя строить принца Датского.
— Я не строю… просто хочу знать, на кого она меня променяла. И знаете, честно говоря, я поражен. Потому что он мне в подметки не годится.
Я аж задохнулась от возмущения:
— Да что вы о себе возомнили? Да мой муж вам фору даст во всех смыслах.
— Серьезно? — насмешливо протянул он. — А сейчас врете! Извините за грубость!
— Не извиняю! Тоже мне, обиженная цаца. Променяли его, видите ли! Нужно было свою женщину держать крепче, а не ползать потом раком под машинами, выискивая более успешных соперников.
— Да кто бы говорил! — он даже приподнялся от возмущения. — Сама прошляпила мужика, прохлопала, а теперь дает ЦУ.
Мне так обидно стало в этот момент, что из глаз хлынули слезы. Пряча от него лицо, я вытерла их перчаткой. Прав он, этот холеный наглец. Но все равно обидно до невозможности!
В этот момент мой муж Дима взглянул прямо на нас через витрину.
— Да сядьте вы, каланча! — я дернула его за рукав пальто, заставляя пригнуться. — Сейчас нас попалите!
В пылу спора я прижалась к нему, чтобы Дима не засёк меня за машиной, и не заметила, что наступила на полу кашемирового пальто этого наглого мужика. Крепко так наступила, основательно, всей подошвой сапога.
— Не намерен больше участвовать в этом дешевом водевиле! — прошипел мужик и резко встал.
Раздался сочный и громкий треск, пальто порвалось. Светло-бежевый лоскут остался под моей ногой.
— Ну прекрасно! Достойный финал глупой комедии! — с досадой прошипел он.
— Извините, ради бога! — зашептала я, подняла лоскут и протянула ему. — Вот, возьмите. Я не хотела. Правда! Это ненарочно! Господи, как неловко вышло!
— Да не переживайте! Это всего лишь тряпка, — отмахнулся он.
— Это очень дорогая вещь. Я занималась пошивом, так что разбираюсь, — я снова попыталась сунуть ему в руку лоскут.
— Это тряпка. Дорогая, пафосная, но тряпка. Тут вот вся жизнь трещит по швам, и ничего, справляемся. Извините меня за резкость, девушка! Обычно не позволяю себе так разговаривать с дамами, — он скинул пальто, остался в темно-синем пиджаке, облегающем мощную фигуру с широкими плечами, и таких же темно-синих брюках.
Пригибаясь, он побежал прочь, на соседнюю улицу. Видимо, оставил там машину. Такие, как он, пешком не ходят. На минуту задержался на углу, швырнул пальто в мусорный бак и скрылся в подворотне.
На душе стало мерзко до невозможности. Я вдруг увидела себя со стороны. Сижу за чужой машиной, слежу за мужем. Вся в снегу, замерзшая, заплаканная, а еще грубая и дерзкая. Какая муха меня укусила? Господи, как же я дошла до жизни такой?