Он всхлипнул. Как в тумане он видел, как пули ложатся в воду вокруг неподвижного тела мальчика, и не мог сдвинуться с места. Он хотел помочь ему, отчаянно хотел сделать хоть что-нибудь, но, придавленный лошадью, был бессилен.
Потом на него снова накатила слабость, закружилась голова и стало саднить в горле. Фицдуэйн открыл глаза, но свет был слишком ярким.
– Папа! – сказал знакомый голос. – Папочка, папа!
– Иду!… – прохрипел Фицдуэйн, вздрагивая, и обмяк.
Линда Фолей с тревогой покосилась на экраны. Похоже, что идея, пришедшая ей в голову, была не из лучших. Кэтлин посмотрела на нее, и женщины обменялись озабоченными взглядами.
Фицдуэйн почувствовал в своей руке маленькую теплую ладошку. Потом к его щеке прикоснулись детские губы, и он ощутил запах шоколада. Он открыл глаза.
Небольшое и, откровенно говоря, довольно грязное лицо сына склонялось над ним.
– Тебе чего-нибудь хочется, папочка? – спросил Бутс и, не дожидаясь ответа, засунул кусочек шоколада в рот отца.
Фицдуэйн почувствовал – на самом деле почувствовал – вкус!
– Бутс в полном порядке, – раздался еще один знакомый голос. – Первая пуля лишь слегка оцарапала его, а так – все отлично. Теперь ты должен поправляться как можно скорее; он совершенно меня замучил.
Мониторы взбесились и… успокоились. Изломанные линии на них стали ровнее, увереннее.
Фицдуэйн улыбнулся и, собравшись с силами, обнял Бутса левой рукой. Мальчик прилег на узкую койку рядом с отцом, нежно обнимая его. Так они лежали несколько минут, потом Килмара осторожно поднял мальчугана.
Фицдуэйн уже спал. Но и во сне он улыбался.
Килмара посмотрел на Кэтлин и на Фолей.
– Вы – чертовски замечательная парочка, – объявил он торжественно. – Не умеете останавливаться на полдороге. Молодцы… – Он улыбнулся. – Можете в любой момент переходить на работу в рейнджеры!
Женщины устало улыбались. Обе считали, что на текущий момент они действительно сделали для раненого все, что могли. Потом переговорное устройство Линды разразилось пронзительным писком, и она ушла отвечать на вызов, смиренно пожимая плечами. Выходя из палаты, она обернулась и подняла вверх растопыренные средний и указательный пальцы.
Кэтлин к тому времени совершенно выдохлась. Она не смотрела больше на экраны мониторов; она смотрела на Фицдуэйна и думала о том, что хотя все это, конечно, было антинаучно и глупо, но все же перемена налицо. Над головой больного не хватало разве что ауры. Фицдуэйн начал бороться за жизнь.
– Сколько времени ему понадобится, чтобы снова вернуться в строй? – спросил Килмара.
– Это очень сложный вопрос, – ответила Кэтлин, возвращаясь с небес на землю. – И преждевременный. Он все еще в критическом состоянии.
– Только его тело, – возразил Килмара. Кэтлин строго посмотрела на него.
– Четыре месяца, полгода, год… – она сверкнула глазами. – Ранение очень тяжелое, и все зависит от конкретного человека. Кстати, кто он такой? Если не считать фермеров, которые, бывает, спьяну наступят на свое ружье, огнестрельные ранения в нашей местности встречаются не часто. И потом, здесь вы и ваши люди…
Она жестом указала на самого Килмару и на вооруженных рейнджеров, которые стояли на часах в коридоре.
– Мне не нравится, когда в моем госпитале бродят вооруженные люди. Хотелось бы верить, что это действительно необходимо. Может быть, вы мне что-нибудь объясните?
Килмара сдержанно улыбнулся.
– Я все вам расскажу, но только за чашкой чая, – сказал он. – Или за бокалом чего-нибудь более существенного. По-моему, вы это заслужили.
Они отыскали небольшой свободный кабинетик рядом с сестринским постом. Сестра принесла им свежий чай, и Килмара достал из кармана свою плоскую набедренную флягу. Кэтлин подумала о Линде: за глоток горячительного анестезиолог, наверное, могла пойти на преступление, но, к счастью, она все еще говорила по телефону.
Килмара тем временем быстро проглотил свой чай, и по комнате поплыл аромат крепкого ирландского виски. Откровенно говоря, полковник никак не мог понять, почему это некоторые предпочитают “Скотч”.
– Ваш пациент – Хьюго Фицдуэйн – настоящий анахронизм, – начал он. – Первый из Фицдуэйнов, высадившийся в Ирландии семьсот лет назад, был норманнским рыцарем. Иногда мне кажется, что у Хьюго гораздо больше общего с ним, чем с людьми из двадцатого столетия. Он все еще живет в своем родовом замке и придерживается старинных понятий о чести и долге. Он готов положить жизнь за то, во что верит, и за тех, кого любит.
Кэтлин перегнулась через стол и, прочитав его имя на нагрудном шевроне, спросила:
– Какое отношение к нему имеете вы, полковник Килмара?
– Он служил под моей командой в Конго, – ответил тот. – Когда сражаешься с кем-то плечом к плечу, начинаешь понемногу узнавать этого человека. Мы подружились. Вскоре Хьюго демобилизовался из армии и стал военным фотокорреспондентом, появляясь то в одной горячей точке, то в другой. Несмотря на это, мы продолжали поддерживать отношения. Несколько лет назад он наконец решил, что с него, пожалуй, хватит, но так получилось, что он столкнулся с одной грязной историей прямо на своем острове. Это была действительно грязная и страшная история, связанная с международным терроризмом. С помощью моих людей, правда, с очень небольшой помощью, он раскопал все эти мерзкие секреты. Помните, была целая серия убийств? После этого он решил обосноваться в замке и заняться семьей. Должен сказать, что в душе он очень мягкий и добрый человек.
Кэтлин кивнула, припоминая отчаяние Фицдуэйна и волшебную метаморфозу, которая произошла с ним, когда он понял, что его сын остался в живых. Свершившееся на ее глазах чудо не могло не тронуть ее, хотя Кэтлин часто казалось, что на своей работе она насмотрелась всякого и стала многое воспринимать гораздо спокойнее.
– Стало быть, он женат? – спросила она. Килмара покачал головой.
– Ничего из этого не вышло, – ответил он. – Хьюго растит Бутса один.
– Ну, вот мы и подошли к самому интересному: почему этот добросердечный рыцарь, живущий в уединении на западном побережье Ирландии, внезапно становится мишенью для пуль террористов. Ведь это же не был просто несчастный случай?
– Нет, это не был несчастный случай, – согласился Килмара. – И никакой загадки, как мне кажется, в этом тоже нет. Мир борьбы с терроризмом состоит в основном из действий и… ответных действий. Стоит только ввязаться – и ты навсегда в опасности. Я почти уверен, что это покушение – месть за то, что произошло три года назад. Месть – очень распространенное явление в этом мире.
Кэтлин вздрогнула.
– Извращенные, больные умы. И все же прошло три года. Почему они ждали так долго?
Килмара пожал плечами.
– Этого мы пока не знаем. Однако отложенная месть все же явление гораздо более обыкновенное, чем вообще никакой. Поначалу жертва предпринимает все возможные меры предосторожности и настороженно относится к каждой, самой пустячной мелочи. Но время идет, человек успокаивается и начинает думать, что ему уже ничего не грозит. Стоит только чуть-чуть ослабить внимание… Тут-то все и происходит. Кроме того, на этот счет есть одна пословица…
– Месть – это вино, которое лучше всего употреблять охлажденным, – закончила Кэтлин.
– Вот именно, – кивнул Килмара.
Кэтлин внимательно рассматривала его. Перед ней сидел человек, который своими глазами видел и пробовал на вкус многое из того, чем богата жизнь. И он, похоже, воспринимал все это совершенно спокойно. Это был человек, который управлял самыми смертоносными силами, человек, который охотился на других людей. И при этом сам был дичью. Какая страшная у него, должно быть, жизнь…
– Как вам удается жить со всем этим? – спросила она. – Жестокость, страх, постоянная готовность к тому, что любой встречный может нанести смертельный удар…
Кэтлин тут же пожалела о сказанном. Вопрос оказался на редкость бестактным, что, впрочем, лишний раз свидетельствовало о том, насколько она устала.