Спасла случайность. Вы, Грин, пошли пешком.
План операции предполагал взрыв «Жука», когда мимо него поедет лимузин с русскими и тобой. Основной взрыв был направлен на дорогу. А террористы с автоматами должны были быстро закончить дело.
Но вы пошли пешком, и вмешались китайцы. Это сорвало все их планы. Не дергайся, Грин. Про участие в этой истории китайцев знает крайне ограниченный круг лиц. Чтобы тебе было легче, знай, посланник Ху Байдао, сейчас ведет переговоры с отцом. И достаточно долго вчера общался с Косыгиным.
Русские уехали вчера. Охранник Карасефф лежит в этой же больнице, угрозы жизни нет, но пострадал он сильно. Обошлось без ампутаций, но службу ему придется оставить.
Сегодня в Бонне подписан итоговый протокол между СССР и ФРГ. Все, что ты предлагал, принято почти без изменений.
Катарина ночевала здесь, у твоей постели, так что боюсь, в садовники тебя не возьмут.
Под конец доклада, Хофман заявил:
— Кэт, Грин сейчас будет тебе говорить гадости, в надежде, что ты его бросишь. Отнесись с пониманием, исходя из того, что на свадьбе Джо и Айрин вы заявлены как пара. Не ломай людям планы.
— А скажи мне Хофман, как ты заявлен на этой свадьбе?
У меня кружилась голова, и меня душила злость. Асы разведки, легендарные шпионы… Дерьмо одно. Профукать на такой должности завербованного агента — это ваще. Но Кэт была такой тихой, и несчастной, что я не стал ругаться.
— Не переживай, Питер. — фыркнула она почти как всегда- если Карл будет себя плохо вести, Айрин всегда может пригласить Магду.
— Ты понял, Питер зачем случилось чудо? — Хофман не испугался — для того, чтобы ты уже точно не сбежал.
Глава 45
Голова у меня обмотана не поперек лба, эдак героично, а под челюстью. И завязана бантиком на макушке.
Автоматная очередь итальянца задела правое плечо и правую скулу. Причем, именно задела. Не причинив особого вреда. Но крови, по словам Хофмана, натекло изрядно.
— Ты вырубился, Грин. Здесь тебя осмотрели и повезли на рентген. Врач сказал, что опасности не видит, но нужно бы понаблюдать. Тогда мы, с фройлен Уффельхайм, попросили доктора вколоть тебе снотворного. Потому что твою склонность к побегам нужно пресекать на корню. И ты проспал больше суток.
Останутся шрамы. На скуле три шва. На плече четыре.
В остальном все нормально. Могла случиться большая шумиха, Питер, но нам повезло. Вчера русские запустили в космос человека. Сегодня об этом пишут все газеты. Так что, заметка в криминальной хронике, о перестрелке в Мюнхене между турецкими и албанскими гастарбайтерами, не вызвала большого интереса. Турки здесь постоянно с кем-нибудь конфликтуют из-за рабочих мест.
Когда я усомнился, что свободная пресса не узнает подробности, он меня заверил, что пресса все знает. Но считает за лучшее промолчать. Я слегка удивился, но Карл на полном серьезе рассказал, что пока я валялся в отключке, Кэт, убедившись что я не сбегу, встречалась с местными левыми журналистами. Уговорила их не срывать важный для русских проект. Глава МВД переговорил с ведущими редакторами, и нашел у них понимание. Завтра большая пресс-конференция по поводу Шрюберса, что сбежал по своей злодейской сущности, а вовсе не из-за неудачного теракта. Когда я спросил про Шпрингера с его «Бильд», Кэт и Карл засмеялись.
Как я понял из их пояснений, с Акселем Шпрингером, издателем, иконой демократии, символом свободной прессы и эталоном отмороженного пофигизма, встретились несколько промышленников и финансистов. Судя по всему, до него удалось донести мысль, что Германия на пороге перепроизводства. И если страна, из за какого-то пиз@добола, потеряет доступ к ресурсам и рынкам сбыта… Судя по тому, что в «Бильд» перестрелка вовсе не упоминается, герр Шпрингер понял, что лучше не шалить.
В пол-уха слушая пояснения Хофмана по позиции официальных лиц, в отношении случившегося, я тихо завидовал. Вот это наверное и есть то, что называют «ответственная демократия». Когда все консолидируются во имя благополучия страны.
То ли дело в России, после девяносто первого. Сначала толпа оргазмировала по журналисту Невзорову. Считая его эталоном патриотизма и вообще. А тот, явно красуясь, и наплевав на все, требовал возрождения СССР, избирался в Думу от коммунистов, и брал себе помощниками лидеров Тамбовской ОПГ. Правда, в двадцать втором, вдруг оказался мега-демократом, и борцом за свободу.
Потом, откуда ни возьмись, объявился писатель-педик, прогремевший в мире подробнейшим описанием своего минета негру, и секса с этим негром на Нью-Йоркской помойке. Он создал оксюморон, то есть национал-большевизм. И первый толкнул концепцию величия, русского мира, и классовой ненависти ко всему живому. Заодно косплея знаменами своей партии нацистов, и объявив Сталина своей иконой. Я долго думал, что это все пиар-проект, призванный сделать весь этот концепт величия зашкваром.