Самое пикантное в этой истории то, что заговорщики Сен-Венан и Гогенлоэ, познакомившись лично с Грейс Келли, сочли ее несколько вульгарной и простоватой. И ею, с подачи деда Кэт, занялся мсье Дидье Тумин. Тот самый портной, что шил мне костюмы по просьбе Кэт.
Как выяснилось, этот бельгиец у семьи Гогенлоэ что-то типа личного стилиста-шерпы. Подбирает наряды и формирует общий образ, исходя из основного послевоенного тренда европейской аристократии — принципа сдержанности и умеренности во всем.
В общем, с Грейс Келли работал элитный кутюрье моей Кэт. А ее историю запускали в прессу акулы пера, съевшие на манипулировании толпой не один пуд соли.
Так восхищенна Европа узнала о неземной любви, сразившей принца, увидевшего простую американку.
Пребывая в полнейшем офигении от такой истории, проворчал что напрасно ты, Кэт, за князя не пошла. Как не крути, у вас много общего. Обоих тянет к безродным простолюдинам. На что Катарина, снова фыркнув, заявила — что этот Рене, в отличие от нее, вообще сомнительная личность. Сын незаконнорожденной наследницы и полумексиканца… о чем тут говорить?
— А ты, Питер…Ты так мило глуповат, Ши, что не можешь быть простолюдином. Сразу понятно, что твои предки из гвардейских казарм, из-за ломберного столика, и дворцовых коридоров.
— Даже не мечтай, Кэт. Я только случайно не стал проститутом в Паттайе.
— Правда?! Не зря мне все завидуют!
— Они просто не знают, что мои предки пороли своих женщин вожжами, Кэт. Регулярно, и за пустую болтовню тоже. Мой прадед, он уже почти во мне проснулся, Кэт.
— Не сочиняй, Ши. — Кэт отдала пустой бокал, из которого пила сок, стюардессе — ты единственный знакомый мне мужчина, который ни за что не ударит женщину. Да и к нашей с Айрин работе относишься более чем серьезно. Никто из моих знакомых даже мысли не допускает, что я могу заниматься важным делом. А ты еще и советы даешь…
Я выдвинул из подлокотника пепельницу и закурил. И вправду, сейчас в Германии рулит Kinder, Küche, Kirche[36], как удел женщин. Но я то из других времён. Вот и выгляжу благородным…
— Ничего особенного, Кэт. Просто я считаю что любому человеку нужно дать шанс. Даже если он это она. А вдруг справится?
Катарина мне почти сразу рассказывала, что у нее, чуть ли не с рождения, в женихах был какой то древний старик. Просто правителю Монако сейчас нет сорока, так что я и подумать не мог. Знаю лишь, что столкнувшись с ее решительным нет, семейство предложило ей альтернативу в лице Карла Хофмана. Но поверь мне, Ши, я вообще решила, что не пойду замуж. Буду тянуть сколько получится, а потом уеду куда нибудь в Австралию.
В общем, весь полет она, чувствуя что мне нехорошо, всячески дразнила, развлекала и тормошила, отвлекая от самочувствия…
Ночной Париж встретил прохладой и запахом каштанов. В Орли нас ожидал Ситроен DS c водителем. Въехав в город, я опустил стекло, вдохнул аромат города, и мне совершенно расхотелось, строить планы, и думать, как бы объяснить всем этим сраным революционерам и прочей публике, что ко мне не нужно лезть. Чутье мне подсказывало, что ничего не кончилось, и это наполняло меня раздражением. Потому что единственное, чего мне хотелось, это отоспаться, и отправится с Кэт гулять на Монпарнас, в Люксембургском саду, и по набережным.
Мы поселились в большой квартире рядом с Трокадеро. Кэт пояснила, что это жилье сестры фрау Риты, жены ее дедушки. Пока я был в отключке после ранения, она переговорила с родственниками, и ей предложили несколько вариантов. Ты прав, Ши, селится в отеле не лучшая идея. А здесь нас вряд ли найдут. На что я сказал ей, что девушку украшает легкая взбалмошность, а не вот это, в стиле айне колонне марширт, цвайне колонне марширт… А она небрежно меня срезала, что взбалмошность может позволить себе девушка, у которой мужчина не лезет в перестрелки, а потом ходит похожий на покойника. А я сказал, что первое что сделаю как высплюсь — закажу вожжи. Потому что во мне дикость и возмущение. Кожаные и длинные, Кэт. И отрубился, даже не успев раздеться…
В квартире, из окон, был роскошный вид на Сену и Эйфелеву башню, была горничная и преходящий повар. Утром после нашего приезда, пришел врач с осмотром. Катарина, тревожно ожидавшая явления моего лица из под бинтов, с облегчением вздохнула.
Вместе с врачом, пожилым французом, тщательно осмотрела мое табло, и заявила, что теперь я похож на бурша[37] начала века, с их шмиссами[38]. В ответ сказал, что отпущу бороду в стиле Папы Хэма, а если некоторые пигалицы не прекратят командовать, как он уеду в Африку. Фроляйн Катарина небрежно заявила, что в этом состоянии я могу фантазировать как хочу, потому что когда я приду в себя, то и сам никуда от нее не уеду. Наш зарождающийся спор прервал врач, откланявшись. Успокоило то, что сняли бинты. Выгляжу я все еще не важно, но опухоль уже не закрывает ухо. А рука и вовсе не беспокоит…
37
бурши — члены немецких студенческих корпораций, склонные к дуэлям по любому поводу и без. Дуэль, как правило, была до первой крови, и заканчивалась легкими порезами лица. Шрамы на лице у них считались делом почетным.