По его глазам я видел, что он испуган, но отнюдь не сломлен. Пытается понять, что происходит. И будет меня разводить, чтобы выстроить линию поведения и освободиться. Но и я это все уже видел, и ему не верю.
Вытащил кляп у него изо рта.
— Начнёшь орать, пожалеешь — предупредил Джо. Я укоризненно ему поцокал языком.
— Если вы думаете, что экспедиция что-то нашла на раскопках, вы ошибаетесь.
Хе, а он не дурак. По моему ответу будет почти точно понятно, чего мы хотим, и что мы знаем. При условии, что мы обычный организованный криминал. Он вряд ли предполагает что-то хуже, чем интерес к его таможенному грузу.
— Почему же ты не дождался окончания экспедиции, а кинулся в Сайгон? — как бы с размаху угодил в его сети я.
Если позволить человеку думать, что он успешно скрывает свой секрет, все, с его точки зрения неважное, он расскажет сам. Профессора очевидно отпустило. Никто ни о каких сокровищах не спрашивает.
— Погиб племянник. Я вывожу его тело на родину.
— Как его звали?
— Карл Хофман.
— Что произошло?
— Какое это имеет значение?
— Что имеет значение, а что нет, решаю я. Итак?
— Он сорвался со скалы.
Джо как-то мгновенно оказался перед немцем, и заехал ему по лицу уже левой, разбив губу.
— Советую мне не врать. — пояснил я — Произошедшее видели посторонние. Ты уже соврал. В следующий раз пожалеешь. Говори.
— Что вы хотите знать?!
— Почему ты его застрелил? Расскажи все. Я ведь все равно узнаю, но ты останешься калекой.
Он, конечно же, заговорил. Не сразу, понятно. Попробовал рассказать про то, что поругался с Карлом, и тот первым пытался его убить. Про какие-то оскорбления…
Но, когда Джо ему сломал нос, и сказал, что следующей будет сломана левая рука, и так, пока он не заговорит, поведал интересные вещи.
Мне следовало догадаться. Родственники обычно мочат друг друга из-за очень больших денег. Проблема, как правило, одна — успокоить совесть. Ну, и, заодно скрыть свои грехи и грешки. Лучше всего подходит какая-то идея.
Профессор Клаус Гремниц был коммунистом. Ну, то есть левым. Состоял в официальной СДПГ, с которой расходился во взглядах. Ближе всего ему были леваки из Социалистического Союза Немецких Студентов.
Этот Союз, за радикализм, исключили из Социал-Демократической Партии Германии. Студенты гордо сказали, что им насрать. Но начались проблемы. Прежде всего, финансовые. А революционная борьба, без денег, идет туго. Не на что издавать и распространять труды Троцкого, Мао, Сартра, Манкузе. Не на что проводить организационные мероприятия, и поддерживать товарищей по борьбе.
В студенческой ячейке, что возглавлял Гремниц, стали вполне всерьез обсуждать ограбление банков. И профессор решил перенаправить энтузиазм. Так родилась идея раскопок в Индокитае.
Гремниц не рассказал студентам про давнюю экспедицию! Целью экспедиции, для революционеров, было убийство Карла Хофмана. А затем, и его отца, Отто Хофмана. Тогда Клаус, как ближайший и единственный родственник, становился наследником состояния семьи Хофманов. Чтобы никто не связал профессора с гибелью семьи, Карл гибнет в Индокитае, при надежных свидетелях. А его отца убьют при ограблении дома в Мюнхене. В январе, пока Гремниц в экспедиции.
По возвращению в Германию, останется вступить в наследство. С издателем Ульрикой Майнхоф, уже согласованы материалы, что будут печататься в типографиях.
Услышав фамилию Майнхоф, я внутренне взвыл. Так вот ты какой, северный олень! Когда в семидесятых задержали самую лихую террористическую группу Европейских террористов-революционеров, она проходила как один из главарей. Волна хайпа, напрочь заглушила голоса в серьезных финансовых изданиях, о том, что за ними стояли серьезные деньги. И что некоторые политики и банки, на волне терроризма, как-то подозрительно удачно играли на биржах.
Я откинулся на спинку стула и полез в карман за сигаретами, по большому счету, можно уходить. Нет здесь ни англичан, ни каких-то загадок. Просто мерзавец, решивший прибрать к рукам все, до чего дотянется.
Доставая зажигалку, я буркнул:
— Не прикидывайся идейным, Гремниц. Тебе и революционеры эти понадобились, чтобы расправится с Хофманами, и завладеть их состоянием.
И профессор сорвался. Мучительная неизвестность, побои и унижение. И ощущение, что сейчас это как-то закончится. Все это сорвало Гремница с нарезки, и он почти завизжал:
— Да причем тут деньги?!! Что ты понимаешь, щенок?! Я сто раз пожалел, что не убил этого ублюдка еще в сорок четвертом!!! Задушил бы, как и его мать! И все стало бы проще. Даже трахать бы не стал! Как она кричала, сука! Может, хоть в последнее мгновение она поняла, кого нужно было выбирать в мужья! И уж точно, не этого спесивого урода!