Китайцу, что ожидал меня напротив лифта, судя по всему, лет шестьдесят. Одет по европейски, в костюм от хорошего портного. Ослепительные ботинки, сорочка. Ухоженный и по-американски собранный. Но я не стал обольщаться. Тем более, что он по-китайски, и на китайском, поздоровался первым:
— Здравствуйте, господин Грин.
— Здравствуйте, господин — кивнул я.
За спиной китайца был большой пентхауз — рабочий кабинет, лишь кое где освещенный.
— Благодарю что смогли приехать — продолжил китаец — мне необходимо обсудить с вами ряд важных вопросов. Меня зовут Цзян Цзинсун. Я руковожу здесь бизнесом.
— Очень приятно, господин Цзинсун. Вы знаете кто я. Можете называть меня Ши.
— Хорошо, Ши. Проходи, устраивайся. Я, надеюсь задержу тебя не надолго.
— Как-то не по-китайски, господин Цзинсун.
Мы прошли вглубь кабинета, и китаец указал мне на удобное кожаное кресло возле журнального столика.
— А что делать, Ши! Мы в Америке, и я плачу своим людям зарплату. Хотя, сам видишь, я возглавляю подразделение высшего класса. — ответил он, усаживаясь напротив. — можешь курить, Ши.
Я достал Лакки Страйк, и прикурил, внимательно глядя на Цзинсуна. Он спокойно выдержал взгляд, и снова заговорил:
— Объясню свой статус, Ши. Чтобы ты понял мои полномочия. Я сотрудник правительства Китая, по его поручению занятый здесь сбором информации. Если ты хочешь подтверждения этого заявления, то тебя готов принять Консул Китайской Народной Республики в Нью-Йорке.
— Я ни секунды не думал сомневаться в ваших словах — на самом деле, я мысленно крякнул — но не очень понимаю, пока что, смысл происходящего.
— От имени Китайской Народной Республики, я приношу вам, господин Грин, извинения, за расправу над вашими родителями в Шанхае. Сообщаю вам, что преступники понесли наказание.
Я затянулся. Все страньше и страньше.
— Так же я уполномочен передать вам, господин Грин, личную благодарность заместителя председателя Госсовета, господина Ли Сяньняня, за инцидент с ценртрифугами.
Сказать что я удивился, это ничего не сказать. В этой фразе было столько всего, что я просто завис. Ли Сяньнянь — один из «Восьми Бессмертных». Несменяемый член политбюро, правительства, госсовета, близкий соратник председателя Мао. Вдобавок ко всему, именно он был автором идеи реформ Китая. Их осуществляли их уже другие люди, а придумал он. И, еще, за центрифуги меня не собираются убивать!
— Гм, — откашлялся, слегка собравшись с мыслями я — а в чем смысл? Я же продал их американцам?
— Главное, что они не попали в руки Гоминьдана, молодой Ши. И за это тебе признателен весь китайский народ.
— Вы не преувеличиваете? Может быть вы не знаете, но чтобы запустить каскад, нужна приличная электростанция, да и уран. Откуда у Гоминьдана?
— Это не важно. Еще я должен тебе сообщить, что ты по прежнему остаешься гражданином Китая, и можешь смело рассчитывать на помощь своей Родины.
— Я потрясен, господин Цзинсун. Позвольте выразить восхищение качеством вашей работы.
Тут он засмеялся совсем по-американски.
— Это что! Еще, тебе просили передать привет от уважаемого Меня Ли, дядюшки Хи Фадо, господина Тана Чуанли и господина Фухуа Се.
Это реально круто. За месяц, нашли всех китайцев, что имели со мной дела после смерти родителей.
— Столь внушительный подход, вселяет беспокойство, господин Цзинсун. Вы сейчас скажете, что я вам должен.
— Верно — кивнул китаец — Я рад, что ты все понимаешь.
Я внутренне подобрался. Вряд ли это все по мелочи. Сейчас начнется вербовка. Посмотрим. Если чо, буду двойным агентом.
Но вечер продолжил удивлять.
— Ты занялся телепродюсерством, Ши?
— Эээ… это эпизодический проект.
— Но ты совладелец передачи?
— Да.
— В Пекине принято решение о создании Китайского телевидения. Не мог бы ты устроить в телекомпанию десяток стажеров-китайцев? Можно без зарплаты.
— Гм. Мне нужно будет сделать пару звонков. Но, думаю, без проблем.
— Отлично! Тогда, последнее. Насколько в Пекине поняли, то собираешься, вместе с Карлом Хофманом в Мюнхен?
— Гм — я уже устал окуевать — да, скорее всего.
— Товарищ Сяньнянь просит тебя о личном одолжении. Познакомь мюнхенского вице-консула Китая со старшим Хофманом.
— Я с ним не знаком.
— Ши! Никто ни на чем не настаивает! Но, если будет такая возможность — вспомни этот разговор.
Глава 31
Самолет DC-3 не внушал мне никакого доверия. Было ощущение, что его сперли со свалки. На фюзеляже виднелись заплатки. Тем не менее, как и планировалось, ровно в восемь утра, он бодро оторвался от грунтовой взлетной полосы частного аэроклуба Кэндал, недалеко от Майами, штат Флорида.