Размышляя о том, что в Америке все не так как кажется, я уминал стейк размером с колесо телеги, и не смотрел по сторонам. Занял привычный столик у окна, и предался тихим радостям. Пока у окна не остановился черный Линкольн Континентал. Ко мне за столик уселся господин Дзинсун, владелец публичного дома.
Причин для такой встречи не было. Мы несколько раз говорили по телефону, я договорился, что в Лос-Анджелесе двадцать китайцев примут на NBC. И даже урегулировал вопрос с профсоюзом. Да и вообще, не видел в чем меня можно упрекнуть. Так что я не стал заморачиваться. Предложил господину Дзинсуну разделить трапезу. Он отказался, пояснив, что у него лишь короткая информация:
— Тобой, молодой Ши, и Карлом Хофманом, заинтересовались в ФБР.
— Что их интересует?
— Пока ничего конкретного. Кроме того, что ваша передача — очевидно либерально-социальная.
— Чего ожидать?
— Опять же, ничего конкретного. Если не случится каких-нибудь расовых проблем. Тогда, возможно всякое. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности вполне дееспособна.
— Я правильно понял, что нам лучше уехать?
— Не срочно. С получением загранпаспорта, в Госдепе, я тебе помогу. И твоему другу с формальностями. Просто не затягивай, и знай.
— Большое спасибо, господин Дзенсун, я позвоню вам завтра утром.
Хе. Господин Дзинсун, похоже, не в курсе, что у меня подлинные документы уроженца Америки. Хоть что-то китайские товарищи не знают!
Осведомленность о делах и веяниях в ФБР, меня совершенно не удивила. Джон Гувер, глава ФБР, сознательно закошмарил творческую элиту Америки вообще, и Голливуд в частности. Так что агенты ФБР на экране и в литературе, изображались исключительно рыцарями без страха и упрека. В результате в Америке, и во всем мире, сложилось мнение о безупречности сотрудников этого ведомства.
В реальности они ничем не отличаются от других силовиков, со всеми достоинствами и недостатками. Ну вот, к примеру, китайцы в курсе, что у них там, в ФБР, творится и готовится.
Как бы то ни было, встретившись с Джо и Карлом, я предложил уезжать из Нью-Йорка. Хофману было все равно. А Джо даже обрадовался.
Да и-то. Айрин, в своем желании развести мафию пожиже, как нам всем казалось, уже потеряла берега. Так что из штатов пора валить.
Очень кстати пришлось сообщение Этьена «Ти» Мале, о том, что груз в Майами, готов к транспортировке. Самолет с экипажем вас ожидает. Сообщите дату, я все организую.
Получение загранпаспорта для меня и Джо, нам облегчил мистер Готти. У меня много друзей в госдепартаменте, Питер, вовсе ни к чему ехать в Вашингтон. Любопытным в этом, была только обязательная для получающих загранпаспорт беседа, с сотрудником ГосДепа. Ничего особенного, за исключением почти ультимативного требования, в случае неприятностей обращаться в посольство…
В общем, долго ли, коротко ли, мы вылетели в Майами порознь. Джо и Айрин вылетели из Ла Гуардия, позже нас, на Боинге 707. Я и Карл, вылетели на три часа раньше, из аэропорта Флашинг, на турбовинтовом ДС-7.
Сойдя по трапу в аэропорту Майами, я понял, почему в Америке так любят Флориду. После стылого Нью-Йорка, плюс двадцать три и солнце, казались обещанием рая.
Джо с Айрин приземлились на двадцать минут позже. Встретившись на выходе, мы пошли к автостоянке, где нас ожидали. Я начал привыкать, что в Америке все, как правило, отлично организовано.
Черный парень, что ожидал нас, представился Деннисом Морганом, и откатил дверь Фольксвагена Т1. В дороге рассказал, что самолет загружен, вылет завтра утром. Переночуете там же, на территории аэроклуба в треллерах — автоприцепах. Три доллара с носа.
Летное поле аэроклуба — с грунтовой полосой с запада на восток. Совершенно банальное с виду. Метео-конус на шесте, два здоровых ангара. Несколько мелких, двух-четырехместных самолетиков, на стоянке возле ангара. Вечерело, на полосу приземлялся какой-то небольшой аэроплан.
Пока Айрин размещалась в арендованном вагончике, мы пошли к самолету, что стоял метрах в четырехстах. Парень, что нас встретил, пояснил, что экипаж в самолете, познакомитесь.
Подойдя к самолету с левой стороны, мы в недоумении замерли. Прислонившись к левому шасси, подложив под голову кожаную куртку дремал дед. Борода, неопрятные волосы, клетчатая рубашка, полотняные штаны и армейские ботинки. Между шестидесятью и семидесятью возрастом. На наш приход не среагировал никак. Хотя мы разговаривали достаточно громко. А Деннис, показав на него, сказал: