Впрочем, рано или поздно она все равно узнает…
— “Но”?.. — повторяет она.
— Все знают, что у риггеров есть особая связь с техникой, — решается Рактер, — но мало кто задумывается, как это работает. Друг мой, я живу в совсем другом мире, чем вы. Люди видят меньше одной десятитриллионной того, что нас окружает. Прямо сейчас через ваше тело проходят рентгеновское и гамма-излучение, микроволны и радиоволны, чужие разговоры по телефону и телетрансляции, хотя вы, конечно, понятия об этом не имеете. Мое восприятие гораздо в меньшей степени ограничено человеческой биологией. Поэтому я… довольно много о вас знаю. Знаю, что сейчас вы замерзли и перенервничали… Хотите мое пальто?
— Не хочу. И вовсе я не мерзну.
— У вас озноб. Температура растет. В горле что-то, похожее на начинающуюся инфекцию. Спина болит. И синяк на локте тоже.
Шей поспешно отодвигается от него, вырывает свою руку и хватается ей за шею, словно пытаясь прикрыться. И краснеет, не то от стыда, не то от гнева, который она наконец-то не скрывает.
— Господи, какая же я глупая… Давно надо было догадаться. Вы же начинены техникой под завязку. Что еще вы знаете? Какого цвета на мне белье?
— Шей, вы иногда как ребенок. Я даже знаю, какой формы ваша печень, извините за откровенность.
— “Болит синяк”… — повторяет она, запоздало осознав самое главное. — Это вы тоже видите? Мою боль?
Рактер кивает.
— И как протекающий в клетках процесс, и как электромагнитное излучение от мозга. И то, что вы сильно смущены, злы и расстроены, я тоже знаю. В смысле, не только прямо сейчас, но и до этого были.
Шей обхватывает себя руками за плечи. Она уже не скрывает, что ее знобит, да и не вышло бы: она дрожит, как в лихорадке.
— Ясно. Мои эмоции для вас — открытая книга, которую можно раскрыть на любой странице. Просто восхитительно.
— Не на любой. Я знаю, что вы чувствуете, но часто не понимаю, почему.
— А вам хотелось бы и это тоже знать, да? — зло прищуривается Шей.
— Вас беспокоит, что мне известны об окружающих какие-то факты, которые кажутся вам неприличными? Но я не мыслю такими категориями.
— Зато я мыслю!.. — в отчаянии восклицает она. — Хотите знать, почему я разозлилась? Вот вам в обмен на вашу честность еще одно из моих правил, очень важное: держаться подальше от тех, от кого не дождаться взаимности. Дошло? Все еще нет?.. Вы мне нравитесь — понятно? Вообще-то, чтобы догадаться об этом, необязательно видеть мир как какие-то абстракции из волн и частиц. На нашем корабле это видит каждый, у кого есть глаза. Хотя то, что вы, казалось, не понимаете, как действуете на меня — мне тоже нравилось… очень нравилось. Вы относились ко мне как к коллеге и к другу, и это было удивительно и прекрасно, потому что мужчины всегда смотрели на меня как на… — она сбивается и замолкает.
(Как на красивую старшеклассницу. Его собственные слова. Лучше бы он промолчал тогда. Или не лучше? Это первый их разговор без обиняков, честный, как драка).
— …Но теперь мне ясно, что вы все понимаете, да еще и получаете от этого садистское удовольствие… Про тот синяк я и думать не думала, а вот ваша выходка — вот это и правда больно, — угрюмо продолжает Шей. — И любой девушке будет больно, когда ей надевают на палец кольцо в такой момент — потому что хочется, чтобы это было не в качестве шутки, уловки, чтобы отвлечь внимание, а по-настоящему…
— Почему вы решили, что взаимности не дождаться? — очень серьезно спрашивает Рактер.
Шей отводит глаза.
— Я… не настолько оптимистка, чтобы надеяться, что в меня влюбится психо… Простите, но вы сами чуть ли не с гордостью поведали мне про свой диагноз. А уж то, что вы рассказали только что… Нет. Мне не нужны подачки от уберменша, который видит меня как какую-то цветомузыку с кишками под рентгеном.
Рактер устало потирает пальцами висок — другой рукой, впрочем, продолжая держать над головой Шей зонт: дождь и не думает стихать.
— Друг мой, я вижу в ваших рассуждениях огромное противоречие…
— Вы еще расскажите, где в моих чувствах противоречия! — горячо, гневно восклицает Шей.
— Я не рассказываю. Я предлагаю их обсудить. Сейчас вы говорите, что вам нужна взаимность. Но минуту назад вы сказали совсем иное: что вам нравится, что я не смотрю на вас как другие мужчины. Кстати, как? Как на очень красивую старшеклассницу? Кажется, многим мужчинам нравятся такой типаж, хоть официально в обществе и считается, что это несколько вульгарно, — бесстрастно говорит Рактер. — Теоретически я, наверное, способен запрограммировать мозг на производство определенных гормонов, чтобы тоже так на вас смотреть. Если вы уверены, что вам хочется именно этого. Чтобы я трясся от похоти при мысли о маленькой, трогательной, беспомощной, легко краснеющей девочке…