“Шей — это Шей. Она все на свете может”.
— Четырнадцать лет удачи, — повторяет Шей медленно. — Это хорошая сделка, да?
Она обводит взглядом остальных, и в конце концов ее взгляд останавливается на Рактере.
Он тихо говорит:
— Хорошая ли? В Гонконге не бывает честных сделок. Если правильно распорядитесь этим временем, сможете изменить мир к лучшему. Но сами знаете, что потеряете, если согласитесь.
Они оба знают: самое малое — она потеряет всех своих близких. Дункан, честь и совесть команды, никогда не согласится на такую сделку. И Рэймонд, хоть он сам и устроил всю эту заваруху, тоже. И как бы Гоббет и Из0бель ни успели привязаться к Шей, они не простят, если она своими руками вложит город, где они родились и выросли, в пасть Царицы Тысячи Зубов. Хорошо, что эти четверо сейчас слишком далеко или без сознания: скорее всего, они возненавидели бы Шей даже просто за то, что она вообще ведет с Цянь Я этот диалог.
Четырнадцать лет, которые начнутся с убийства друзей — так себе удача.
— Но вы… — говорит Шей полувопросительно, глядя Рактеру в лицо. — Вас я не потеряю.
— Меня — нет. Я не тот человек, чтобы вас осуждать. И вы мне важнее Гонконга.
— Четырнадцать лет удачи, — почти шепотом говорит она, — для меня — и для вас…
Цянь Я растягивает всю свою тысячу зубов в улыбке, предвкушая победу.
Рактер утешающе касается рукой волос Шей. Его ладонь вся в крови, липкая, но и волосы Шей слиплись от крови — уже не разобрать, где чья.
— Помните, — вдруг говорит Шей тихо-тихо, — при встрече вы спросили, что значит “именно такой”… А это значит: точь-в-точь как я вас представляла — еще даже не зная вас, не встретив… Я ждала человека, похожего на вас, всю жизнь, каждый день, с самого детства…
Она смотрит на Рактера не отрываясь, в том ее единственном глазе, что не залит сейчас кровью, бушует целый пожар эмоций — и ярче всего среди них бесстрашие, но вовсе не перед смертью и не перед Цянь Я. Эмоции, которые она больше не пытается спрятать или приглушить — Шей теперь в курсе, что Рактер видит все, что с ней происходит, и сейчас ее открытый взгляд — словно распахнутая перед ним душа. Вот, смотри, что я к тебе чувствую, я как раскрытая книга перед тобой.
Это ее бесстрашие, ее смущение, ее желание, власть над Шей, силу которой Рактер только сейчас осознал, на миг ошеломляют его. Затем он делает то единственное, что может сделать в такой ситуации мужчина — наклоняется и целует Шей.
(К горлу подступает тошнота: когда он последний раз целовал женщину, человеческая кожа еще не казалась похожей ему на сырную корку. Кровь на лице Шей и ее раненый глаз Рактера не смущают. Коробит иное: мысль о мерзко-влажных слизистых во рту, о слюне, о том, как отвратительно выглядят синие вены с нижней стороны человеческого языка. Хорошо, что Шей не знает, о чем он думает. Чтобы отключиться от этих ассоциаций, он старается сосредоточить восприятие на волнах от нее как на звуке. Как ни странно, это вовсе не какофония: от Шей исходит хорошая, чистая, хоть и тревожная музыка).
Несмотря на отвращение, он старается сделать все так, чтобы ей понравилось: нежно отодвигает со лба волну волос, проводит пальцами по скуле, стараясь не задеть окровавленный глаз, ненадолго, несильно прижимается губами к губам, легко проводит языком по верхней — у поцелуя вкус крови и отчаяния — и все, и отодвигается; не поцелуй, а только его призрак; видит, что Шей замерла и прикрыла глаза, будто прислушиваясь к своим ощущениям. Через несколько секунд после этого она тихонько вздыхает, точно борясь с самой собой, и почти шепотом говорит:
— Простите. За то, что все-таки не утерпела, как ребенок, призналась, и… Еще простите за то, что сейчас мы все, может быть, умрем.
И — громче, повернувшись к Цянь Я:
— Нет, старая ты карга, не нужна мне твоя удача. Одна добрая женщина вовремя объяснила мне, что нет ни удач, ни неудач. Но у меня есть встречное предложение.
Цянь Я хохочет глухим угрожающим смехом:
— Да что ты можешь мне предложить, малявка?
— Твою жизнь, — говорит Шей, маленькая и храбрая, как Алиса перед лицом Червонной Королевы. — Я знаю, как открыть проход между нашими мирами. Через него сюда придут другие короли Йама, а я знаю, что вы делаете друг с другом. Вы всегда голодны. Не могут в этом мире существовать двое таких, как ты. Кто-то один окажется сильнее.
Потерявшая дар речи Цянь Я нависает над ней каменной глыбой.
— Ты не успеешь, — рычит она, но в ее голосе нет уверенности. Рактер почти физически чувствует исходящие от нее волны ненависти — и отчаяния…